А вот протестующие – нет. Их ярость была столь безудержной, что я беспокоилась не только о зернохранилищах Яникула и Внутреннего Дворца, но и о том, как бы не начались массовые кровопролития.
Мы блокировали мосты на верхний берег и готовились их перекрыть.
Крики доносились с другого берега реки, с узких мест на мостах, где городская стража и гвардейцы противостояли протестующим, стремящимся прорваться с нижнего берега. Зеленые банданы и шарфы усеивали толпу, некоторые лица были закрыты, но остальные к тому времени уже осмелились показать себя. На тех, кто потряхивал перед нами своими кулаками, не было видно ни одного металлического браслета.
На другом берегу реки перед входом на мост Хаймаркета приземлились два дракона: белый аврелианец и серебристо-серый грозовик. Ли сюр Пэллор и Кор сюр Маурана. Дочь Саутсайда сидела за спиной Кора, а ее зеленый шарф, повязанный вокруг головы, виднелся даже на расстоянии.
Когда они спустились в толпу протестующих, их встретили аплодисментами.
Ли сюр Пэллор в сверкающих доспехах снял шлем и поднял руку. Его слова разнеслись по реке:
– Все одинаково достойны. Ана Саттер была достойна.
И после того как аплодисменты стихли, раздалась другая, громко скандируемая фраза, которую вбросила в толпу Дочь Саутсайда:
Мы, сидя верхом на драконах, возвышались над толпой, поэтому, когда Ли обернулся и посмотрел через темные воды реки Фер, я знала, что в этот момент он видит меня. Я застыла на месте, в сотый раз задаваясь вопросом, одобрил ли он статью Мегары. Считает ли он, что я непригодна для службы.
Ли отвернулся и продолжил свою речь. Кор и Мегара ни разу не взглянули в мою сторону.
Мы продолжали держать оборону.
На второй день бунтовщики начали выламывать руки людям, которые не сняли браслеты.
Они ломали руки золотым.
А затем выламывали руки тем, кого
Вернувшись в Обитель, Пауэр с моего разрешения начал просматривать мою почту. Он не рассказывал мне о содержимом писем, которые находил среди официальной корреспонденции и тут же сжигал.
Но я догадывалась.