На субботнем представлении Эмиль с очень несчастным видом сидел в первом ряду.
После шоу я нарочно избегала столкновения с ним, но, когда шла к себе переодеваться, услышала голос Эсме из гримёрки. Она резко крикнула:
– Убирайся!
Из её двери вышел понурый Эмиль.
– Что случилось?
– Она злится, – растерянно сказал он. – Упорно настаивает, что любит меня. Это какое-то помешательство. В конце концов я написал ей письмо, в котором объяснял, что не могу быть с ней, и просил прекратить меня преследовать. Она всё равно прислала мне билет, а потом отправила ваших двух клоунов, чтобы вызвать меня к себе. Я только что попросил её оставить меня в покое. Она в ярости, как ты слышишь. – Он указал в сторону её комнаты. – Она говорит, мы пожалеем о том, что сделали.
– Что
Его лицо тут же потеплело, и я поняла, что она сказала ему о нашем ребёнке. Я задохнулась. Он должен был услышать это от меня, и сестра, посчитав себя вправе рассказать Эмилю мою новость, меня предала. Её дверь была закрыта и, скорее всего, крепко заперта на замок. Я не знаю, что сделала бы с Эсме, будь там открыто.
– Я не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом.
– Я вообще не уверен, что ты хотела мне рассказать. – Эмиль вздрогнул, как от боли, и схватился за руку.
– Ты в порядке? – Я заметила, что на пол с его рукава не переставая капает кровь.
– О, я порезался, только и всего. – Он махнул в сторону гримёрки Эсме. – Там у двери валялся осколок стекла, я его подобрал.
Я отвела Эмиля в свою гримёрку через две двери по коридору, чтобы заняться его рукой. Порез оказался небольшой ранкой на ладони. Я промыла и перевязала рану, но боялась, что в центре она гораздо глубже.
– Тебе нужно показаться врачу.
– Не беспокойся обо мне. – Он коротко коснулся моей щеки. – Это я должен о тебе беспокоиться.
– Со мной всё хорошо. – Я отодвинулась от его руки.
– Позволь напомнить, я подозревал это, ещё когда тебя тошнило.
Я сдержанно фыркнула.
– Мы можем жить в моей квартире. Она небольшая, но на первое время подойдёт.