Даже нам, своим детям, Отец не раздавал милости свободно. Взамен потребуется отдать нечто ценное.

Когда я не ответила, Сильви повернулась и вышла из комнаты. Дверь она закрыла так тихо, словно не хотела беспокоить больного.

Я подошла к кровати. Эмиль спал. Когда я села рядом с ним, он затрясся и тяжело задышал. Его лицо казалось серым, как камень.

– Я здесь, любовь моя. – Я погладила его по щеке. Щетина у него была минимум недельная.

Эмиль взглянул на меня, но вряд ли узнал – его глаза остались пустыми. Я видела, как его жизнь постепенно угасает.

Отец прибыл в течение часа. Конечно, «прибыл» – странный выбор слова, потому что ему не нужна была дверь. Он просто появился в комнате.

– Он умирает.

Я почувствовала присутствие Отца, даже не глядя на него.

– Это дело рук твоей сестры, – сказал он печально. – Об этом я сожалею.

К несчастью, я знала, что означает его ответ. Он не отменит её заклинание. Даже когда мы были младше, он не обращал вспять нашу магию против друг друга, принуждая нас прийти к миру самостоятельно.

– Пожалуйста. – Я обернулась к нему. – Это всё твоя вина. Проклятие, которое ты наложил на картины. Из-за этого Сильви влюбилась в меня, а Эсме – в него.

Едва прозвучали эти слова, я поняла, что выбрала неправильный подход к Отцу. Его лицо изменилось, приняло свою истинную форму. Не будь я беременна, не сомневаюсь, я провела бы три дня в Белом Лесу.

– Я не стану противодействовать проклятию твоей сестры, – прогрохотал его голос, и эхо разнеслось по тихой комнате, как отголосок бури.

– А я могу обратить его вспять?

Отец посмотрел на фигуру на кровати.

– Он слишком болен, а твоя сестра слишком могущественна. – Он пересёк комнату и встал над постелью, пристально изучая Эмиля. – Ты хочешь быть с ним?

– Да. – Я уже начала всхлипывать.

– Ты хочешь быть с ним на любых условиях? – Я понимала, что он сейчас делает: привязывает меня к чему-то. – Я не смогу вернуть его тебе так, как ты хочешь. Это не в моих силах.

Я готова была принять Эмиля на любых условиях.