4) Право на издание моих сочинений прежних: десяти томов и “Азбуки” прошу моих наследников передать обществу, т. е. отказаться от авторского права. Но только прошу об этом и никак не завещаю. Сделаете это – хорошо. Хорошо будет это и для вас, не сделаете – это ваше дело. Значит, вы не могли этого сделать. То, что сочинения мои продавались эти последние 10 лет, было самым тяжёлым для меня делом в жизни…» (Толстой Л.Н. Дневниковая запись от 27 марта 1895 года).

Софья Андреевна на такое оригинальное изложение завещательного распоряжения своим супругом реагирует спокойно – оно не имеет юридической силы.

Впоследствии история официального оформления Львом Николаевичем Толстым своей посмертной воли стала почти детективной и была в деталях описана в воспоминаниях и мемуарах практически всех участников этого увлекательного действа. Как известно, непосредственное участие в этом процессе принимали ближайший помощник Льва Николаевича В.Г. Чертков, присяжный поверенный Н.К. Муравьёв, Ф.А. Страхов, пианист А.Б. Гольденвейзер и А. Сергеенко.

При этом Виктор Борисович Шкловский утверждал, что отношение к Толстому при оформлении им своего завещания со стороны его соратников было просто безжалостным.

Российское гражданское законодательство XIX века довольно скрупулёзно исследовало порядок оформления и исполнения последней воли завещателя. Благо, что судебная практика по этому поводу была огромной, – соответственно, и порядок подтверждения законности таких документов был достаточно чётко прописан. В силу своей универсальности он сумеет просуществовать в течение более 200 лет истории российской юриспруденции, войдя некоторыми своими неизменными положениями в Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ ч. 3. Редакция 26 ноября 2001 г.).

Университетский наставник Льва Николаевича профессор Д.И. Мейер понимал под духовным завещанием удовлетворяющее требованиям закона изъявление воли лица относительно судьбы его имущественных отношений в случае смерти и, в отличие от оригинальных идей своего ставшего всемирно знаменитым ученика, считал, что для «законодательства представляется необходимость определить судьбу юридических отношений, переживающих своего субъекта, установить, кто вправе вступить в эти отношения. И вот это-то и составляет право наследования». (Мейер Д.И. Русское гражданское право. под ред. А. Вицына. СПб.: 1861).