Кассационный департамент Сената периодически рассматривал дела по поводу подписей не только неграмотного завещателя, но и неграмотных свидетелей, которые его подпись заверяли. Такие завещания, несмотря на то что их форма была соблюдена, признавались недействительными на основании правила 397 ст. 2 части Х (ст. 224 Зак. Суд. Гражд., 1892), где помимо показания необходимы были ещё и подписи свидетелей.
В своё время, рассматривая жалобу по делу о наследстве Бедржинского, Правительствующий Сенат исследовал вопрос о подлинности подписи наследодателя, который поставил её без указания своего имени и отчества, что дало истцам возможность утверждать, что Бедржинский в этот момент был в состоянии «слабости физических сил и расстройства умственных способностей». Кассационная инстанция отказала в жалобе, так как все формальности при подписании завещания были соблюдены, присутствовали свидетели, чьи личности и незаинтересованность не вызывали сомнений (Сборник Сенатских решений. Т. II. № 1031). В 1873 году другим своим решением Сенат признал завещание Феодосьевой не подлежащим засвидетельствованию, так как в нём были указаны только её имя и отчество, но не указана фамилия и т. д.
Документ мог храниться как непосредственно у завещателя, так и передаваться на хранение в органы или должностным лицам, указанным в законе (например, нотариусу).
После открытия наследства завещание представлялось в окружной суд по месту жительства завещателя или по месту нахождения наследственного имущества в течение года или двух лет; такая «льгота» предоставлялась только лицам, находящимся за пределами империи. По истечении этих сроков завещания считались ничтожными и к исполнению уже не принимались (ст. 1060, 1063, 1065 Свода).
Впрочем, существовала возможность продления установленных сроков: в качестве исключения из этих правил Свод устанавливал, что