После собрания, когда все расходились, я столкнулась с мамой Севера. Ее взгляд скользнул по горлу моей водолазки. На шее все еще были синяки, поэтому я носила кофты с высоким воротом. Мама Севера взяла мое лицо в ладони, с тревогой заглянула мне в глаза и произнесла:

– Невинные создания… Что же мы натворили…

К нам подошел папа.

– Мы тогда все были ужасно юными, ужасно глупыми и ужасно злыми, – горько сказал он. – А теперь расплачиваемся за это.

Папа обнял меня и поцеловал в макушку. Мама Севера грустно улыбнулась. Они с моим папой как-то странно переглянулись, и перед глазами вдруг встала сцена из дневника: Птица в красной юбке и Кот, который несет до дома ее сумку… Мама Севера отошла, а папа крепче сжал меня в объятиях.

– Я так виноват, так виноват… Она могла убить тебя. Господи, прошло двадцать шесть лет… Я даже в мыслях допустить не мог, что мой поступок приведет к таким последствиям, к трем смертям… И она чуть не убила мою дочь. А все из-за того, что я в свои пятнадцать лет повел себя как урод.

– Ада психически нездорова, пап, – вздохнула я. – И никакие несправедливые вещи, произошедшие с ней в прошлом, не могут оправдать ее сейчас. Не вини себя.

Сколько я ни думала, так и не могла понять: кого вообще винить? Да, виновата была Ада, но она не стала бы чудовищем, если бы не безумные родители и не поступок Кота. Так значит… папа все же виноват? Эти мысли причиняли мне боль.

* * *

На следующий день город потрясли шокирующие новости: Валерию нашли мертвой. Труп обнаружили в реке, в том же месте, где почти 26 лет назад она инсценировала самоубийство. Так как в видео она говорила, что собирается уйти из жизни, официальной причиной смерти сразу и без лишних разбирательств утвердили самоубийство.

Дина в школу не пришла. После уроков Инна Григорьевна и несколько учеников, в том числе Женя, собрались навестить ее. Я присоединилась к ним. С Диной дома был папа. На ней не было лица, она выглядела погасшей и измотанной. Все пытались поддержать и успокоить Дину. Та объявила, что скоро переедет к отцу в Москву и будет учиться там. Мы все разместились в гостиной. Я помогала Дининому папе: расставляла чашки, разливала чай.

– Это я виновата во всем, – сказала Дина срывающимся голосом. Она даже не притронулась к своему чаю. – Я ведь давно видела, что с ней что-то не так. Подозревала, что ей нужна помощь, но боялась, что ее заберут в психушку. Я этого не хотела, не хотела остаться без нее… Поэтому молчала. Но я не думала, что все так выйдет. Простите меня.

Женя обнял Дину и стал уверять, что никто вовсе не считал ее виновной. И это было действительно так. Тем более она помогла нам. Каждый ли сможет пойти против матери, даже одержимой и сумасшедшей?