Что-то жгло легкие. Боль Севера вдруг стала воздухом, которым я дышала.

– Родители всем сказали, что от сердца. После смерти сестры все в моей жизни изменилось. Я жалел, что не предвидел, и корил себя за ее смерть. Вот почему я такой, Саша. – Он поднял на меня глаза раненого пса. – И вот почему внутри меня полыхают пожары, а снаружи – покрывает лед. После ее смерти я стал остро чувствовать ответственность за то, что происходит вокруг, стал приглядываться ко всем. Вдруг у меня под носом снова начнет разворачиваться трагедия, а я, как и тогда, не увижу ее и ничего не сделаю? Я всеми силами пытался не допустить этого.

Вот в чем состоял секрет Севера, травма, которая до сих пор мешает ему жить. Я подумала, что Север явно не просто так поделился этим. Он к чему-то вел. И в подтверждение моих мыслей он распахнул глаза и отстранился.

– Я хорошо знаю, где дома можно сделать тайник. Сестра научила меня. – Север снял рюкзак, раскрыл молнию и застыл, раздумывая: доставать что-то или нет?

Помолчав немного, он продолжил:

– Я подозревал, что вы с Женей что-то роете. Пару раз следил за вами, и вы привели меня в дом Ады. Я дождался, пока вы уйдете, и зашел сам. Дневник я не нашел, потому что сразу наткнулся на кое-что другое – на другой тайник, под плинтусом. Похожий был у сестры. В тайнике лежало это. – Север достал из рюкзака сложенные листы. – Я прочитал и ничего не понял, потому что не хватило контекста. Про существование дневника я тогда не знал и подумал, что это какой-то бред сумасшедшего. Вы с Женей читали дневник, и, может, это еще что-то прояснит.

С этими словами Север протянул листы мне. Я взяла их трясущимися руками и жадно уставилась на строчки. Дочитав, я почувствовала, будто только что сдала кровь. Пол уплывал из-под ног. Я испуганно посмотрела на Севера. Он изменился в лице:

– Саша? Что случилось?

– Мы знаем не обо всех убийствах Ады, – прохрипела я. – Есть еще одно.

Урок 38 Рыбы: продолжительность жизни и угроза популяции

Урок 38

Рыбы: продолжительность жизни и угроза популяции

СЕВЕР

Саша сказала, я должен сделать это сам, один – отдать Жене недостающие листы из дневника. Написанное там касалось троих, но из живых – только его одного. Я позвонил Жене и сказал, что мне нужно зайти к нему на разговор. Он с неохотой ответил: «Приходи». Наверное, подумал, что речь пойдет о Саше: мы станем ее, как он выразился, «делить». Но нет.

Женя пригласил меня на кухню:

– Чай или кофе?

Я выбрал чай, хотя не очень-то хотел. Вскоре Женя поставил его передо мной. На блюдце лежала салфетка, на салфетке стояла чашка. Посуда была белая с сиреневой полосой, салфетка – сиреневая. В чашке лежала веточка свежей мяты. Рядом Женя поставил тарелку – такую же белую, с сиреневой полосой. На тарелке ровной спиралью были уложены конфеты и печенье. Я безнадежно закрыл глаза и вздохнул. Даже захотелось сфотографировать это произведение искусства. Подача сбила меня с толку. Сашка права, Женя ужасно непредсказуемый. Мы не выносим друг друга, а он для меня сервирует стол.