Открываю окно и вешаю на крюки лесенку. Она не выглядит особенно прочной. Вдруг не выдержит мой вес? Вот было бы смешно – упасть и разбиться насмерть, пытаясь спастись из горящего дома.

Лестница позволяет мне спуститься только на покатую крышу гаража, что на самом деле ничего не дает. Но к этому моменту я уже чувствую себя мастером побегов, а потому осторожно свешиваю ноги через край, цепляюсь пальцами за водосточный желоб. До земли остается всего каких-нибудь пять футов.

Велосипед стоит там, где я его оставила, – прислонен к перилам крыльца. Я вскакиваю на него и кручу педали.

Ехать посреди ночи на велике совсем не то же самое, что днем. Я лечу, как ветер, чувствую себя невидимкой. Дороги мокрые, потому что прошел дождь, и асфальт сверкает везде, где не оставили след шины моего велосипеда. Задние фары машин, уменьшающиеся на ходу, напоминают бенгальские огни, с которыми я забавлялась в День независимости: сияние хвостом тянется в темноте за рукой, можно написать светом алфавит. Дорогу распознаю наугад – дорожных знаков не разглядеть – и, сама не заметив как, оказываюсь в центре Буна, возле бара под квартирой Серенити.

Тут в разгаре вечеринка. Девушки в платьях в облипку виснут на мускулистых руках байкеров; к кирпичной стене прислонились несколько тощих парней – вышли на улицу перекурить, проветриться, прежде чем бухать дальше. Грохот из музыкального автомата наполняет улицу. Слышу, как кто-то настойчиво требует:

– Пей! А ну пей, кому говорят!

– Эй, малышка, – пьяным голосом окликает меня один из парней. – Купить тебе выпивку?

– Мне всего тринадцать, – отвечаю я.

– Я Рауль, а тебя как зовут? – не отстает он.

Пригнув голову, прохожу мимо него, затаскиваю велик в дом Серенити. Снова волоку его вверх по лестнице, в вестибюль перед квартирой гадалки, на этот раз помня про столик. Уже заношу руку, чтобы тихо постучать – все-таки два часа ночи, – но не успеваю, потому что дверь распахивается.

– Тоже не спится, дорогая? – спрашивает Серенити.

– Откуда вы узнали, что я здесь?

– Ну, скажем так: ты не паришь над лестницей, как фея, когда тащишь за собой этот чертов драндулет.

Она отстраняется и пропускает меня в квартиру. Все здесь выглядит так же, как и в тот раз, когда я впервые пришла сюда. Когда я еще верила, что больше всего на свете хочу найти свою мать.

– Я удивлена, как это бабушка разрешила тебе поехать ко мне так поздно, – говорит Серенити.

– Я не оставила ей выбора. – Я опускаюсь на диван, хозяйка садится напротив. – Ох, до чего же мне тошно!

Она не притворяется, что не поняла меня.