Мы сворачиваемся под пледом, который пахнет стиральным порошком и индийской едой. По подоконнику стучит дождь. Я понимаю, что это очень близко к нарисованному моей фантазией образу: какой была бы моя жизнь, если бы мама не умерла.

Я смотрю на Серенити:

– Вам этого не хватает? Способности слышать ушедших людей?

– Да, – признается она.

Кладу голову ей на плечо и говорю:

– Мне тоже.

Элис

Элис

Объятия Гидеона были самым безопасным местом в мире. Рядом с ним я забывала, как пугали меня перемены в настроении Томаса, как каждое утро начиналось со ссоры, а каждый вечер мой супруг запирался в кабинете наедине со своими секретами и, возможно, вновь впадал в безумие. Когда я была с Гидеоном, то могла притворяться, что мы трое – это и есть та семья, о какой я мечтала.

А потом я обнаружила, что скоро нас станет четверо.

– Все будет хорошо, – сказал Гидеон, когда я сообщила ему новость, однако я ему не поверила.

Он не умел предсказывать будущее. Ну да ничего, главное, чтобы он оставался рядом со мной.

– Разве ты не видишь? – произнес Гидеон, весь так и светясь изнутри. – Нам суждено быть вместе.

Может, и так, но какой ценой. Его брака. Моего. Жизни Грейс.

Тем не менее мы предавались радужным мечтам. Я собиралась забрать Гидеона с собой в Африку, чтобы он увидел слонов в естественной среде обитания, до того, как их жизнь поломали люди. Гидеон хотел вернуться на юг, туда, где родился. Я вновь обдумывала планы бегства с Дженной, только на этот раз представляла, что и он тоже поедет с нами. Мы притворялись, что уже близки к решению всех проблем и началу новой жизни, но на самом деле топтались на месте, не в силах сделать решительный шаг: Гидеон должен был все рассказать теще, а я – мужу.

Однако тянуть до бесконечности было нельзя: становилось все труднее скрывать изменения, происходившие с моим телом.

Однажды Гидеон пришел ко мне, когда я работала в вольере с азиатскими слонами, и объявил:

– Я сообщил Невви о ребенке.

Я так и обмерла:

– И как она отреагировала?