Бернард сокрушенно покачал головой.

– Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать? Упрекать в чем-то или смеяться над тобой я не собираюсь. Если так делали остальные, это не значит, что буду и я, – сказал Берн. Взгляд его смягчился, а может, парень просто устал от этого долгого и напряженного разговора. – Всего лишь стараюсь понять, как мне действовать в такой ситуации. Что я могу сделать?

– Ничего, – отрезал Юэн, ему и самому уже хотелось закончить эту беседу. Он даже практически позабыл, что они должны были обследовать подвал и поискать плачущего ребенка, который не подавал голоса с тех пор, как они распахнули дверцы. – Потому что это не должно тебя касаться. Эта проблема исключительно моя.

Бернард смотрел на Юэна долгих секунд пять, затем вдруг усмехнулся, словно услышал неплохую шутку.

– Я понял, кого вижу перед собой, – сказал он. – Сильного и независимого человека, который боится, что вся эта его сила и независимость обратится в прах, если он хотя бы в мыслях позволит кому-то ему помочь. Хорошо, поступай, как знаешь. Признаю, слабаком ты не выглядишь. Вот только дело в том, что если мы спустимся в этот подвал и тебе вдруг там станет плохо, это будет уже наша общая проблема. У меня не выйдет остаться в стороне. Отговорить тебя вряд ли получится, тогда просто скажи, что мне делать, если вдруг ситуация станет критической?

– Она не станет критической, – с досадой произнес Юэн.

– Уверен на все сто процентов?

Юэн помедлил с ответом. «Нет, не уверен». Он понимал, что имел в виду Бернард, – случай в Серпент-Капсе. Только фотограф не стал упоминать о нем прямым текстом. Подобное можно отнести к единичным случаям, однако и от этого Юэн полностью не застрахован. Он понимал Бернарда, потому что остро ощутил по отношению к нему что-то аналогичное после похорон Грегора. Невозможно оставаться равнодушным, когда человеку рядом плохо, физически или морально. Даже если ты не в состоянии оказать ему существенную помощь, облегчением будет уже то, что ты можешь попытаться. Практической пользы от сострадания нет никакой, но приятно осознавать, что кому-то не все равно. Юэн понимал, как это работает в одну сторону, и почему-то не мог принять, что оно может работать и в обратную – по отношению к нему самому.

– Ладно, Берни, к лучшему компромиссу мы вряд ли придем. Все будет в порядке, – сказал Юэн. – Не обещаю на сто процентов. Но если ты так хочешь погеройствовать, то разрешаю привести меня в чувство, если я вдруг хлопнусь в обморок. Только по лицу сильно не бей, у меня нежная кожа, знаешь ли.