Я медленно возвращаюсь в кабинет Поли, любуясь лунным светом на траве. Год назад Дэнни был жив. Пройдет еще несколько дней, и я не смогу больше этого сказать.

Подходя к дверям, я вдруг чую запах пиццы. Вместе с запахом травы он навевает на меня воспоминания о том вечере, когда Дэнни впервые получил отказ из Стэнфорда. Мы поужинали с родителями, потом я заказала любимую пиццу Дэнни, позвала Тию и Марка, и мы устроили второй ужин во дворе. Дэнни был очень разочарован, но все равно шутил и старался держаться бодрячком. «В этом году не взяли – возьмут в следующем, – говорил он. – Еще не все потеряно».

Мы немного поиграли в баскетбол, но Дэнни все время забывал, кто сколько набрал очков. Для него это было нехарактерно: обычно он всегда стремился к победе. В тот вечер мы лишь посмеялись над ним, но теперь я гадаю, что означала его рассеянность. Он начал терять ключи, забывал купить продукты, не мог найти свои носки со «Звездными войнами». Простейшие решения то и дело приводили его в ступор, как в тот раз, когда Тия и Марк пришли к нам посмотреть фильм, а папа заявился в своем драном халате. В тот вечер Дэнни даже не хотел снимать свою баскетбольную форму, пока мы силой не загнали его в душ.

Я вдруг замираю, осознав, что это был вечер после заключительного матча Дэнни. Того самого, где он промазал в решающий момент. Вместо того чтобы потусить с командой, он пошел домой вместе с нами. Он не казался особенно расстроенным, но, может быть, он просто скрывал свои чувства. Вдруг это один из тех признаков, которые я в упор не замечала?

Были и другие. Те моменты, когда он лежал у себя на кровати, глядя в стену, или запирался в комнате, ложился слишком поздно, вставал заполдень, казался чересчур усталым. Значит ли это, что у него была депрессия? Неужели все эти детали указывали на его скорую гибель?

Может быть, я не могла сложить их вместе, потому что смотрела с неправильного ракурса. Я предполагала, что Дэнни ждет утомительный, но победоносный год. В таком пазле все эти детали казались вполне уместны. Но задним числом мне представляется совсем другая картина. Я сжимаю голову руками. Кажется, я начинаю понимать, но при этом понимаю еще меньше, чем раньше.

Мне и правда стоит сходить к психотерапевту. Первая годовщина – это важный этап. Возможность все обдумать. Вспомнить Дэнни. Сделать шаг на пути к исцелению. Я не знаю всех ответов, но готова их искать. Порывшись в рюкзаке, я достаю кошелек.

Зажатая между долларовой купюрой и чеком визитка истрепалась, но никуда не делась. Кэтрин Ло, лицензированный клинический психолог, вряд ли ответит на звонок в такой поздний час, но я все равно набираю номер и оставляю ей голосовое сообщение, не дав себе шанса передумать. Завершив вызов, я всей грудью вдыхаю прохладный вечерний воздух и считаю до трех. Потом выдыхаю. Отчего-то мне кажется, что я только что сделала важный шаг.