Ее гнев вспыхивает ярче.

– Почему ты не слушаешь собственных родителей? Почему тебе наплевать на семью?

– Мне не наплевать! Я делаю это ради семьи! Как ты не понимаешь?

– Разве семье будет лучше, если я потеряю работу? Вот как ты показываешь свою любовь?

– Я пытаюсь сделать так, чтобы всем нам было лучше. Дело не только в нашей семье. – Мои слова кажутся совершенно оторванными от реальности. В голове у меня звучит папин голос: он говорит о том, что правильные поступки не всегда приводят к правильным результатам. О том, что мир еще излечит меня от идеализма.

– Семья всегда на первом месте! – Мама бьет ладонью по столу.

Я замираю, уставившись на стол. Мама делает глубокий вдох и взлохмачивает себе волосы обеими руками.

– Садись, мэймэй. – Я так и делаю. Она садится напротив меня, делает еще один вдох и медленно выдыхает.

– Когда я выпустилась из Тай-Да, твои ама и агун убедили меня поехать работать в Америку. Они понимали, что еще долго меня не увидят, а ведь я их единственная дочь. Но они все-таки настояли, чтобы я поехала. Я этого не хотела. Не хотела их оставлять.

– Тогда почему ты это сделала?

– Потому что я всегда слушалась родителей, Мэйбелин. Им видней.

– Это не то же самое, мам.

– Почему? Они многим пожертвовали ради меня, а я – ради них. И они были правы.

– Разве? Ты могла бы найти хорошую работу на Тайване. Ты была лучшей студенткой.

– Мэймэй, в Калифорнии я встретила твоего папу. Я родила тебя и Дэнни. Вы стоили всех моих жертв. – Она ненадолго замолкает и делает глубокий вдох. – Мэйбелин, ты думаешь, что я ничего не понимаю. Но тебе не нужно рассказывать мне про расизм. Я тоже с ним сталкиваюсь. Мне вечно говорят, чтоб я валила обратно в Китай. В меня плюют. Я не получаю повышений, которые заслуживаю. Вчера в магазине кто-то толкнул меня безо всякой причины, да так сильно, что я выронила молоко и оно разлилось по полу.