У самой Яшмы настоящих друзей в Сеуле уже не осталось. От Чонхо вестей не было с того момента, как он помог ей найти Лилию. Через несколько месяцев до нее дошли слухи, что он женился на 17-летней девушке, дочери какого-то успешного ресторатора по имени Чхве Ёнгу, оказавшегося другом детства Чонхо. Внутри Яшмы все перевернулось, когда она узнала об этом. Вся ситуация претила ей. Новоиспеченная женушка была на 25 лет младше своего избранника! Но – как уверяла саму себя Яшма – ей не должно было быть дела до этого. Следовало порадоваться за давнего товарища. Он все-таки сумел найти себе достойную пару.

В отсутствие Лилии, Луны, Чонхо и Дани единственным близким человеком, к кому она могла обратиться, была Серебро, которая так и продолжала жить в Пхеньяне с преданным слугой. По расчетам Яшмы, приемной матери должно было быть уже за 60 лет, а Валун был по меньшей мере лет на десять старше хозяйки. Скоро и он бы отбыл в потусторонний мир, и тогда заботиться о Серебре на старости лет смогла бы только Яшма. Но именно Сеул стал для нее родным городом, в котором она выросла и с которым ее связывало множество воспоминаний. К тому же у нее теперь была работа в школе искусств, которую основало новое правительство, и ей очень нравилось ее новое занятие. Между берегами Восточного и Западного морей протянулась череда предупреждающих знаков и погранпунктов, но забор с колючей проволокой еще не успели воздвигнуть. Если бы Серебро заболела, то Яшма могла в любой момент наведаться к ней в Пхеньян. Пока же можно было задержаться в Сеуле.

* * *

Ханчхоль вырос на канонических книгах Конфуция и Лао-цзы, а потому он приучился воспринимать жизнь как длинную дорогу. Мудрецы уверяли, что достаточно было идти по ней, не сбиваясь с пути благородного мужа. А путь в тысячу верст начинается с первого шага… Теперь же он уяснил себе, что жизнь на самом деле больше походила на вращающееся колесо, которое, если человек проявлял должную смекалку, могло вознести его на самую вершину, а могло раздавить человека, если тот оказывался глупым или просто неудачливым. Большинство людей находилось где-то между этими двумя крайностями и трудилось над тем, чтобы колесо исправно вращалось. Даже то, что они воспринимали, как моменты покоя или удовольствия – еда, сон, совокупление, рождение детей, – неосознанно служило тому, чтобы колесо так и катилось вперед. Человек прекращал вертеть колесо лишь в момент смерти.

Ханчхолю как-то привиделась во сне старая повозка, которой он управлял в бытность рикшей. Огромные колеса вращались все быстрее и быстрее. Сердце колотилось. Ведь его ногам надо было поспевать за колесами, которые к тому же были позади него, и надо было бежать изо всей мочи, чтобы не оказаться под ними. Потом он перенесся в пещеру на склоне горы. Колеса исчезли. Рядом с ним появилась птичка, в которой он распознал друга и проводника. Они прошли по полностью затемненному подземному проходу. По ту сторону оказалась долина, в которой все дышало безмятежностью и покоем. Тут Ханчхоль пробудился, но все еще чувствовал себя осененным золотистым светом, исходящим от неизвестного, но могущественного источника.