– Если признаете вину, то вас приговорят к 25 годам. Но если будете хорошо вести себя в тюрьме, откажетесь от ваших убеждений и докажете, что исправились, то вас досрочно освободят. И вы снова окажетесь на свободе. Максимум лет через десять. Если президент Пак сочтет возможным, то выйдете даже лет через пять. Вашему младшему сыну тогда будет еще только 15 лет. Вы сможете вернуться к семье.

Человек в военной форме вел себя так, словно терпеливо втолковывал что-то ребенку. Чонхо лишь пристально всматривался ему в лицо.

– Но если вы отвергнете все обвинения, то я не смогу гарантировать вам снисходительность. Возможно, вы никогда не увидите родных. Не дурите!

– Я никогда ни с кем не общался из КНДР.

– Господин Нам, у вас долгая и общеизвестная история взаимодействия с коммунистами и антипатриотическим движением. Всю жизнь вы были с ними. Вы были среди последователей Ли Мёнбо, который когда-то даже возглавлял Коммунистическую партию Кореи. Не хотите же вы закончить так же, как он?

– Я отрекся от всех связей с ним еще в 1948 году, когда его судили. С меня сняли все обвинения. – При упоминании имени Мёнбо Чонхо прикрыл глаза. У него в голове проблеснуло воспоминание доброго лица наставника, которое столь же быстро исчезло, оставляя его наедине с мраком позора.

– Все не так просто с вами, господин Нам. Вы были ему не просто товарищем, а почти что приемным сыном. Он лично учил вас читать и писать. Вы прожили не один год у него в гостевом домике.

Чонхо засмотрелся на свои колени, не понимая, как этому человеку в камуфляже известно столько событий давно минувших дней. Даже жена Чонхо не знала, насколько он был близок с Мёнбо.

– Введите свидетеля, – обратился следователь к секретарю. Тот прекратил печатать и пошел открывать боковую дверь. Сквозь дверной проем пробивался неприятно яркий свет, который в одно мгновение затер хитросплетение теней, образовавшееся в комнате под лучами двух лампочек. У стены за спиной военного возникла новая тень в виде человекоподобного существа. Фигура скрылась во тьме, когда дверь закрылась. Наконец в тускло освещенную часть комнаты прошел худосочный старик. Он занял пустовавший деревянный стул. Чонхо едва разглядел тонкий позвоночник и маленькие глазки, по форме напоминавшие пару кавычек. Только тут он со смутным чувством невыразимого ужаса осознал, что это был его старый друг Вьюн.

– Хван Инсу, также известный под псевдонимом Вьюн… Когда вы познакомились с обвиняемым? – спросил допрашивающий.

– Мне было 12 лет… Значит, в 1918 году, – ответил Вьюн, не глядя в сторону Чонхо.