Я спросила ее, неужели вы совсем не уважаете себя и меня? Мы же просто нелепое посмешище для окружающих. Имейте уважение хоть к своему возрасту. Свадьбы, мужья, вся эта любовь-морковь – только это приходит вам в голову? Совсем забыли про своих родных и о том, что для них хорошо? Что же вы за мать такая?

И знаешь, что она на это сказала? Сказала, а ты подумай, что такое забывать. То, что происходит, происходит осмысленно или в забытьи? А что случилось, сделано думающими или теми, кто думать прекратил? Забыть – значит умереть. Я не умерла. Я втоптала в песок все, что было за мной, сегодня я вернулась в этот самый песок. Что-то в этом роде.

Я закричала: «Эти ваши песчаные воспоминания затащили нас в пасть смерти. Вы принимаете сны за воспоминания, ну и наслаждайтесь этой выдуманной игрой, пока жизнь утекает сквозь пальцы!»

Нет, бесстыдства не хватило, чтобы сказать: «Вам-то что, все, что должно было, уже случилось, теперь живите, где хотите: в реальности или в своих выдумках». Сказала только, что есть я и мне еще нужно пожить. Я не собиралась жить так. Здесь мое дыхание потерялось. Да если бы я хотела посвятить себя дому, семье и всякой-такой суматохе, то, как и все остальные, завела бы пару-тройку детей, дом со слугами, машину, кого-то, кто помогал бы на каждом шагу, и стала бы мамой, бабушкой, госпожой и царицей. И Рибоки бы надела, мол, гляньте-ка, и это мне по силам. Но я хотела жить своей жизнью. И стоило мне проявить хоть какую-то заботу о вас, все пошло кувырком. Даже дыхание стало исчезать.

– Уезжай. При первой возможности, – сказала она, как будто нашла решение. – Я скажу Анвару.

Анвар, Анвар – бог знает, откуда взялось это имя, но теперь оно все время звенит у меня в ушах. Впервые она произнесла его в полицейском участке. Наверное, мы не поняли, что после ухода Папы она действительно заболела, впала в глубокую депрессию. И наверное, тогда рассудок ее помрачился. Не могла вынести одиночества, и воспаленный мозг породил другого мужа, тогда, попав в собственную ловушку, она вынуждена была поддерживать свое существование благодаря лжи, и одна ложь цеплялась за другую – так мы попали сюда. В тюрьму.

Или в сумасшедший дом.

Я слышала, что старики впадают в детство. Но считать себя юной? Как же нелепо. А меня в расцвете лет она сделала старухой и привезла в Хайбер умирать.

Да, это должен был быть Хайбер. Лучшее место для этого сюрреалистичного спектакля. Или мог быть Томбукту. Или Луна. Или Марс. Место, непохожее на привычный мир. Мама довольна спектаклем, который она поставила. Даже если умрет, это будет завораживающая смерть. Как же она пристрастилась к монологам. Если бы ты только слышал ее речь о границе в тот день и видел, как были ошеломлены мы, зрители.