– Ты понимаешь? – сказал Генерал. – Их отец приказал им оставаться в укрытии, пока он не вернется за ними. Но так и не вернулся. Они всегда жили в убеждении, что должны избегать любых контактов с внешним миром, что если кто-то обнаружит их, то они будут убиты. Они никогда не знали, что после окончания войны им больше ничего не угрожает. К тому времени, когда мы пытались объяснить им это, они уже были стариками, это был их мир, и они уже не могли приспособиться к жизни в другом месте… Кстати, – добавил он, – я не помню, говорил ли тебе об этом, но именно Древние нашли драгоценности после нескольких месяцев жизни в подземелье. Они лежали в маленьком, хорошо спрятанном чемоданчике. Амос взял их, чтобы его младшая сестра могла с ними играть, а Лия, видимо, с удовольствием наряжалась королевой. Но они не видели в них особой ценности и больше ничего с ними не делали, поэтому, когда мы переехали сюда, отдали их нам. И даже они не знали, кому принадлежат эти драгоценности.

– Мне кажется, я кое-что об этом знаю, – вмешалась Лаура, которая тем временем присоединилась к ним с покрасневшими глазами и слушала последние слова старика, крепко держась за руку Меццанотте. – Среди евреев, предназначенных к депортации в тот же день, что и Амос и Лия, был ювелир, а при нем – чемоданчик, с которым он никогда не расставался. Двое чернорубашечников вытащили его из той же маленькой двери, через которую сбежали дети. Когда его посадили в поезд, на его лице были следы побоев, а портфель исчез.

Генерал некоторое время обдумывал слова Лауры, разглаживая свою густую белоснежную бороду.

– Да, более чем вероятно… Эти два фашистских мерзавца, должно быть, отобрали у него драгоценности силой. Думаю, у них не было ни малейшего намерения передавать их немцам, поэтому они спрятали их, надеясь, что потом вернутся на ними, но что-то, видимо, помешало им это сделать.

Он сделал паузу, расширив глаза, как будто внезапно прозрел.

– На самом деле, раз уж вы сейчас об этом заговорили… Амос был убежден, что два человека, которые без устали преследовали и запугивали их и от которых они сумели убежать лишь чудом, хотели, чтобы они закончили так же, как их отец и другие депортированные. Но факты не сходились; по его словам, прошло уже больше года. К этому времени война должна была закончиться, никто больше не охотился на евреев. Я подумал, что это могли быть просто какие-то извращенцы… Но что, если это были те два фашиста, которые вернулись в поисках портфеля? Когда они его не нашли, то, должно быть, впали в ярость и погнались за детьми, поскольку заметили украшения на Лии… Да, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что эти двое и были похитителями сокровищ, – заключил он, указывая на рисунок, изображающий двух черных людей, бегущих за маленькими детьми.