Просперо Альтомонте, мельник, он был выше, чем я помнил.

– Значит, это вы.

– В каком смысле, простите?

– Приносите сюда репейники.

– А что? На кладбище запрещается приносить цветы?

– Не запрещается, но обычно цветы приносят знакомым людям.

Он посмотрел на меня с вопросительным видом, только меня ему не хватало.

– Ближе к сути.

– Вы знаете эту женщину?

Моя настойчивость его удивила, чего он не стал скрывать:

– С какой стати вы задаете мне эти вопросы? Не понимаю.

– Вы ничего нового здесь не заметили?

– Ах, да, – сказал он, глядя на фотографию Офелии. – Похожи как две капли воды.

– Это – ее дочь.

Скрывать больше было нечего.

Мельник приблизился к фотографии и сощурил глаза:

– Ее случайно не Офелия звали? – сказал он, произнося это слово по слогам, словно воспоминание было возможно, если только произнести его по буквам.

По тому, как я удивился, он понял, что попал в точку.

– Вы знали ее?

– Когда она умерла? Когда были похороны?