Почему он меня бросил? Что со мной, черт возьми, не так?!

Я бы спросила его об этом, глядя прямо в глаза, – так, чтобы он не сумел увильнуть от ответа. А если бы его Оленька встряла в наш разговор, я бы заткнула ей рот кляпом и закрыла в каком-нибудь темном чулане.

Вопреки обещанию, данному себе накануне, проверяю диалог и разочарованно всхлипываю: я все еще в чс, да и глупо было ожидать чего-то другого. В своем списке заблокированных аккаунтов нахожу профиль Оли Румянцевой и медленно, вдумчиво листаю ее ленту.

Час назад на странице Оли появился свежий пост о том, что завтра она и ребята, фамилии которых много раз упоминал Глеб, планируют в десять утра собраться у школьного стадиона и, доверившись прогнозам синоптиков, пообещавших бабье лето, поехать на дачу.

Наверняка Глеб тоже будет с ними – валять дурака, веселиться, пить и целоваться с Олей.

Жужжание входящего вызова пугает до судороги, пальцы не слушаются, голубоватая подсветка бьет по глазам. Звонит мама, но я хладнокровно отсчитываю пять прозвонов, отрубаю телефон и прячу его во внутренний карман куртки.

Душа оглохла. Или умерла. Не знаю.

Да. Пусть Оля красивая. Но в ней нет глубины, которая есть в людях, умеющих сопереживать и знающих, что такое преодоление. У нее нет звезды… Несмотря на полный крах иллюзий, я все равно подхожу Глебу больше. Вместе мы смогли сделать очень многое… и победить. Но не в дурацком противостоянии со сверстниками, а в намного более сложной борьбе, именуемой жизнью. Жаль, что он поступил именно так.

Нет.

ПОЧЕМУ он поступил именно так?!

Если я не задам ему свой главный вопрос, я просто не смогу выплыть.

Отсвет фар гладит исписанный граффити бетонный забор, тишину нарушает урчание двигателя. Прищурившись, я узнаю красную тачку Сёреги, и пазл в голове мгновенно складывается: как раз в пятницу, то есть сегодня, мой несостоявшийся родственник собирался ехать по делам в Москву.

Я успею добраться до столицы раньше десяти ноль-ноль и поговорю с Глебом. Если понадобится, буду драться, плакать и умолять, но он расскажет, в какой момент между нами все пошло наперекосяк.

Пострадавшая от моей руки тачка, вильнув задом, скрывается в гаражном товариществе, и я, перепрыгивая ступеньки, бегу вниз, на ходу придумывая ультиматумы для недотепы Серёги.

Металлические створки его «ракушки» распахнуты, наружу льется тусклый желтый свет. Когда-то Алина любила сюда захаживать и частенько задерживалась за полночь, а мне приходилось прерывать романтические вечеринки и настойчиво уводить ее домой.

– Ну, здорово! – грохаю кулаком по двери, Серёга, склонившийся над багажником, подпрыгивает, ударяется затылком о дверцу и, ругнувшись, оборачивается.