Отправляю эсэмэску и заглядываю в профиль Нелли. Со вчерашнего дня в Сети она не появлялась. Ничего удивительного. После такого-то. Хорошо еще, что страницу не удалила.

Мысль об удаленной странице заставляет меня по-настоящему испугаться. Ведь, если Неля исчезнет из Сети, связаться с ней больше не удастся. Я гоню эти страхи прочь. В любом случае, у меня есть ее адрес, а адрес не страница – его не удалишь. Снова вспоминаю, что нужно купить цветы. И тут телефон оживает. На экране высвечивается «Мама». Я тороплюсь отключить звук, чтобы звонок не успел разбудить мужиков. Сую телефон под подушку и поворачиваюсь к окну. Мы уже выехали из города и скупые урбанистические декорации сменились желто-коричневыми пейзажными красотами осеннего Подмосковья. Колеса мерно постукивают, женщина подо мной шуршит пакетами, мужики похрапывают, из соседнего купе доносятся детские голоса, я жалею, что не достал из кармана куртки наушники, но куртка висит в ногах, на крючке, и лезть за ней очень неудобно.

Заснул я раньше, чем успел почувствовать, что проваливаюсь в сон, да и спал без сновидений и ощущений, словно меня выключили. А потом вдруг включили обратно. По проходу шли люди с чемоданами: кто-то сел в поезд на маленькой станции. Мужики тоже проснулись и устроились на нижней полке, залипнув в телефонах. Я достаю из-под подушки свой. Половина третьего и десять неотвеченных звонков. Просмотреть их я не решаюсь, но подозреваю, что звонила мама. Я проспал больше шести часов – сказались бессонные ночи.

Женщина по-прежнему что-то ест. До меня доносятся запахи свежих огурцов, копченой колбасы и картошки.

Вот уж о чем я совершенно не позаботился, так это о еде. Ночью есть не хотелось, а потом я был слишком взволнован и мысли занимали настоящие проблемы, а не какие-то там бутерброды или котлеты, которые я вполне мог бы прихватить с собой.

Так что приходится все же выбраться из неудобного убежища верхней полки и отправиться на поиски проводницы, чтобы раздобыть чего-нибудь съестного. Но, кроме чая и маленькой шоколадки РЖД, у нее ничего нет.

Ресторан в девятом вагоне и забит до отказа, поэтому я просто покупаю пять завернутых в пленку бутербродов – три с сыром и два с рыбой – и иду обратно. Беру у проводницы чай в металлическом подстаканнике и возвращаюсь к себе. Поезд тормозит, мужики-попутчики торопятся выскочить покурить, а женщина с нижней полки неожиданно любезно двигается и предлагает мне поесть «нормально» за столиком. Чай – крутой кипяток. И пока он остывает, я успеваю один за другим проглотить два бутерброда. На улице снова дождь. Мужики, ссутулившись и запрятав сигареты в кулаки, суетливо дымят почти напротив нашего окна. Внезапно из туманной серости к ним подваливает какой-то тип в тонкой черной ветровке и высоких, облепленных грязью ботинках, с виду вроде молодой парень вроде меня, хотя толком разглядеть невозможно. Просит у них сигарету, но не закуривает, а прячет в карман и что-то говорит, широко жестикулируя. Но мужики только трясут головой и торопятся от него отойти.