Поэтому моя первая задача как писателя – сделать прозу бесспорно превосходной. И для меня это вопрос интуиции или «слуха». Возможно, это как с музыкой: люди могут бесконечно говорить, думать или писать о Майлзе Дэвисе, но я сомневаюсь, что в момент, когда он играл, Майлз Дэвис много думал. Он делал другое – хотя кто знает, что он делал. Но чем бы оно ни было, это было результатом долгих лет подготовки. Писатели тоже готовят себя, годами читая, думая, разговаривая. Но в момент, когда ты наконец начинаешь работу, я думаю, стоит признать, что происходит что-то магическое, и невыразимое, и непреодолимое. И этот момент и отличает интересного писателя от скучного. Я нахожу крайне воодушевляющим, что не нужно беспокоиться о том, чем именно является эта магическая вещь: нам не нужно сводить ее к чему-то, или гордиться ею, или даже быть в состоянии ее объяснить. Просто нужно уметь ее создавать. Наша работа – не описывать это состояние, а уметь его достигать и задерживаться в нем, используя хитрости, которым мы научились, чтобы его достигнуть.

Когда вы пишете, слышите ли вы внутреннюю мелодию? Или музыкальный ритм?

Да, именно это я и имею в виду. У предложений есть «звук», хоть он и звучит внутри меня. Я слышу его у себя в глотке, и он неотделим от смысла или от способности прозы убеждать. Но язык – основной инструмент прозы, который у вас есть, когда вы пытаетесь завершить начатое. Убедительный язык равен вере. Ничего не выражающий язык уничтожает веру в вымышленную реальность. По крайней мере, я считаю так.

Вы только что упомянули Майлза Дэвиса, но Дэвис не всегда стремился угодить публике. Он был известен тем, что буквально отворачивался от зрителей. Как найти баланс между желанием создавать новую музыку или литературу и тем, чтобы не допустить того, чтобы большая часть твоей аудитории отвернулась от тебя, если все, чего они хотят, – это слушать одну и ту же песню раз за разом?

Для меня это никогда не было проблемой. Мое творчество наполнилось смыслом тогда же, когда оно стало развлекательным. Возможно, из-за моего прошлого опыта мне кажется, я наиболее умен и верен своему интеллекту, когда я пытаюсь сделать так, чтобы читатели хотели читать.