Несмотря на разочаровавшее многих отсутствие Толстого и то, что участникам не давали текст, написанный им для конгресса 1909 года, его радикальные идеи породили бурную дискуссию. Соперниками в дебатах выступили Гастон Мош (1859–1935) и Г. Х. Перрис (1866–1920). Капитан артиллерии Мош, ветеран конгресса, представлял в Стокгольме Международный институт мира Монако. Эсперантист и активный защитник Дрейфуса, сторонник демократизации армии и немецко-французского сближения на Стокгольмской конференции, он тем не менее взял на себя роль противника Толстого. Тезис Моша предполагал право всех народов на самооборону и допускал существование справедливых войн. По мнению Моша, в прошлом году большинство сторонников мира сожалело, что Толстому вообще предоставили возможность на месте защитить свои «анархистские квакерские идеи о несуществовании зла и ослаблении армий». Перенос конгресса на год избавил их от обязанности вступать в борьбу «с прославленным писателем». Идеи непротивления злу и отказа от военной службы, «квакерский и анархистский тезис Толстого», который поддерживали и некоторые религиозные сторонники мира, у Моша не вызывали никакого понимания. Французу, рассчитывавшему на поддержку бернского Бюро мира, было важно разорвать всякую связь между организованной миротворческой деятельностью и «чрезмерно негативной точкой зрения» Толстого1172.

Благодаря английским делегатам, которые стремились осудить все войны, предложенная Мошем резолюция о праве на национальную самооборону принята не была. Председатель группы ограничения вооружения, редактор и автор нескольких книг о Толстом Г. Х. Перрис едко заметил, что, если бы Мошу дали право решать, он бы указал Толстому на дверь1173.

Но что случилось с докладом Толстого, о котором в телеграмме от 19.07/01.08.1910 сообщалось, что он отправлен? Павел Бирюков в подробной биографии Толстого утверждает, что «умеренные и благородные» друзья мира были скандализированы «выходкой» Толстого и воспрепятствовали чтению его выступления. Упразднение армий вследствие отказа молодых мужчин от военной службы в их глазах выглядело верхом наивности. Со снисходительной улыбкой и пустыми словами похвалы «гениальности» русского писателя доклад Толстого был убран в сторону1174.

Другую, более вероятную, версию мы находим в письме, которое написал Толстому присутствовавший на месте Павел Долгоруков. Обещанный доклад ждали, но без уверенности, что это тот же текст, что и в прошлом году. Когда письмо с речью наконец пришло, часть участников уже находилась на прощальном ужине «в провинциальном городе»1175. Выступление было написано по-русски, перевод отсутствовал. Поэтому было решено разослать текст Толстого всем участникам и миротворческим организациям, а кроме того, включить его в программу конференции, которая пройдет в следующем году в Риме1176.