По завершении конгресса его председатель Карл Карлсон Бонде отправил Толстому поздравительную телеграмму, видимо, с днем рождения1177. От композитора Эббы Седерстранд (1865–1946) Толстой получил две ее «песни о мире», которые исполнялись на конгрессе1178. Седерстранд поведала и о душевных страданиях, которые она испытывала во время Русско-японской войны, когда брат шел войной на брата. «Благодарите за присылку», – попросил Толстой своих помощников1179.

Злоключения толстовского доклада продолжились. Конгресс в Риме, где предполагалось его прочесть, отменили в связи с Триполитанской войной. В Женеве (1912) и Гааге (1913) имя Толстого больше не упоминалось, и вопрос отказчиков не затрагивался. Гастон Мош, напротив, был заметным участником дискуссий. В 1914 году началась Первая мировая война, и ревнителям миротворческих конгрессов пришлось прерваться вплоть до 1921-го.

Если после смерти Толстого его идеи ушли из повестки дня конгрессов мира, то среди российских соратников они продолжали жить. Осенью 1914 года Валентин Булгаков сочинил воззвание против мировой войны «Опомнитесь, люди-братья!». Подстрекаемые властью миллионы людей забыли, что они созданы по подобию Божию, и пошли войной друг на друга. Ослепнув, они называли войну «священной», говорили об «освободительной» войне. Они поверили в ложь о том, что победоносная война может привести к полному разоружению, хотя, по сути, это было самоуничтожение в угоду существующему режиму, который целиком основан на государственном насилии и злоупотреблении доверием собственного народа. «Как же могут они отбросить свою единственную опору – солдатский штык?!» – вопрошал Булгаков риторически в полном соответствии духу Толстого. Решение следовало искать в учении Христа («Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих и гонящих вас»; от Матф. 5), которое церковь искажала на протяжении двух тысячелетий и которому сейчас открыто противоречила, благословляя убийство. Подписать призыв означало отказаться от войны и убийства и взамен восхвалить вечную «Правду-Истину», которая в том, чтобы служить Христовой заповеди любви ко всем людям и оставаться верными Божеской заповеди: не убий!1180

Текст был создан в подлинно толстовском духе, что отнюдь не означало, что под ним подписались все толстовцы. Владимир Чертков даже отказался одолжить Булгакову свою печатную машинку, поскольку был принципиальным противником коллективных инициатив (не поднимая, впрочем, против войны и личного голоса). В числе 42 подписавшихся мы видим, к примеру, Душана Маковицкого, Ивана Трегубова, а также Арвида Ярнефельта, который еще до контакта с Булгаковым записал в дневнике: «Сначала нужно понять, что не существует других альтернатив, кроме личного отказа. Умереть как несознательное пушечное мясо, убивая своих братьев, не легче, чем умереть мучеником за истину. Что ты выберешь, человек?»1181