Стремясь перенести революционный опыт большевиков за границу, в Коминтерне, во всяком случае в первый период его деятельности, понимали невозможность функционирования структуры управления революционными процессами в глобальных масштабах, невозможность решать все проблемы из центра. Поэтому модель уменьшалась и локализовалась. Родилась практика делегирования патернализма по ступеням, причем инициатива шла и снизу (Интернациональная социалистическая партия Аргентины еще в 1918 г. была основана как «континентальный Интернационал», стремившийся объединить сторонников Октября в соседних странах), и сверху (создание в результате миссии М. Бородина Латиноамериканского бюро III Интернационала). Опыт «партий — старших братьев» (будь то компартия Мексики, Аргентины, США, позднее Кубы) распространялся в масштабах континента или региона. Авторитет «старшего брата» должен был быть непререкаем. При этом делегировалась часть полномочий, но не право определять стратегию. Контроль же во всех случаях оставался за Исполкомом Коминтерна.

Не следует при этом понимать характер взаимоотношений между партиями и Коминтерном, особенно в первые годы, как абсолютный диктат из центра. Некоторые латиноамериканские компартии, например кубинская, эквадорская, парагвайская, настаивали на своем праве принимать самостоятельные решения в полном соответствии с принципами демократического централизма. Модель автономного развития ибероамериканского коммунизма в рамках Коминтерна, без подчинения строгой международной дисциплине предлагал Москве перуанский революционер В. Р. Айя де ла Торре еще до основания своего детища — Народно-революционного альянса Америк (АПРА). Но в конечном итоге мировая компартия пришла именно к доминированию принципа безоговорочного подчинения национальных секций центру.

Поиски организационных форм взаимодействия Коминтерна и компартий Латинской Америки были основаны на «впечатлении», что вело к постоянным изменениям схемы руководства коммунистическим движением. Создание Латиноамериканского бюро III Интернационала основывалось на предпосылке быстрого распространения коммунистической идеологии в рабочем движении в масштабах континента и возможности создания на этой основе Федерации коммунистических партий, способной организовать и возглавить революцию в Латинской Америке. Идея о формировании организационной цепочки «Латиноамериканское бюро — испанская компартия — Амстердамское бюро» отталкивалась от представления о потенциальных возможностях влияния испанских левых на латиноамериканское рабочее движение, базировалась на предположении о том, что будущая коммунистическая партия Испании сохранит все положительные черты Испанской Социалистической рабочей партии, в первую очередь ее массовость и боевитость, наличие марксистских теоретиков, и на потенциальных возможностях Амстердамского бюро. В реальной жизни эта цепочка не смогла замкнуться. Потенциал испанской компартии оказался весьма далеким от сложившегося в умах коминтерновцев образа, а Амстердамское бюро вышло из доверия, желая проводить самостоятельную линию, не всегда совпадавшую с политикой ИККИ.