«Предприятие это было того же порядка, как и предприятие барона Толля, но другого выхода не было, по моему убеждению»[164],
«Предприятие это было того же порядка, как и предприятие барона Толля, но другого выхода не было, по моему убеждению»[164],
однако в этом году океан оказался открыт.
«В противоположность 1902 году, когда всё море в этом месте было забито льдами, я встретил совершенно открытое море; не было даже льда достаточно большого, чтобы можно было вылезть на него и отдохнуть. Приходилось сидеть всё время в шлюпках, а всё время был свежий ветер. Наконец мы добрались до земли Венета 5 августа, на Преображенье, этот мыс я назвал Преображенским».
«В противоположность 1902 году, когда всё море в этом месте было забито льдами, я встретил совершенно открытое море; не было даже льда достаточно большого, чтобы можно было вылезть на него и отдохнуть. Приходилось сидеть всё время в шлюпках, а всё время был свежий ветер. Наконец мы добрались до земли Венета 5 августа, на Преображенье, этот мыс я назвал Преображенским».
Так записано через много лет, в «протоколе» [165] допроса, и его мы обсудим позже, в главе 5. А пока обратимся снова к отчётам. Поначалу был вовсе не «свежий ветер», а полный штиль:
«Море стояло в тумане гладкое, как стекло», —
«Море стояло в тумане гладкое, как стекло», —
вспоминал Бегичев. Если верить ему, Колчак даже не хотел идти в открытый — безо льда — океан, на чем якобы настоял сам Бегичев (см. Прилож. 1). Верить, разумеется, не стоит, но какой-то спор, видимо, был.
Прилож. 1).
Бруснов на метеостанции. юго-запад острова Котельный, лето 1902 года
Вышли в шесть вечера, солнце ползёт вдоль горизонта в дымке, но вечерний туман ещё не накрыл водную гладь, и гребцы, дружно налегая (пока свежи силы) на вёсла, провожают глазами землю, тающую за кормой, за плечами командира. Чувства их смешанны — радоваться ли штилю, сожалеть ли о предстоящей 140 вёрст гребле без паруса и без разминки, бояться ли шквала. А главное, щемит всех безвестность: выйдем ли к острову или пройдём мимо? Ведь за ним океан без конца-края.
Держите курс, ваше благородие.
* * *
Лейтенант правит кормовым веслом на норд-норд-ост, туда, где далёко за горизонтом должен чернеть пятью гранитными ступенями мыс Эмма. Вернее, чуть восточнее мыса (чтобы не промахнуться) — но только чуть, ибо размера острова Беннета никто не ведает. Пока бокового ветра нет, компасу можно, зная склонение, довериться[166].
И вдруг слева по курсу сверкнул голубой огонёк. Что за чертовщина?