Между мысами Благовещенским и Высоким. Расстояние между меридианами 10 км

Но пока вы тужились через очередной мост, танки двинулись назад (прилив в Благовещенском сменился отливом), и вот один из них, протолкнув вашу колымагу через Сенат-Синодскую арку, норовит, всё ускоряясь, размозжить вас о «камень-Гром». Птицами выпархиваете вы на него и чудом успеваете принять туда и прицеп, уже вставший дыбом и готовый хрустнуть. На каждого пришлось по 10 пудов веса, а вы не заметили даже, что камень не слишком удобен и вообще — давно занят.

Когда выберетесь из мясорубки у Петергофа, вы сочтёте за милую прогулку пройтись на подгибающихся после вчерашнего ногах в Гатчину (туда и Колчак, уже капитан 1-го ранга, приезжал домой с Балтики). Дело в том, что вельбот изрядно отнесло к северу от желанного места, от поварни, где летовал Бруснев, и назавтра пришлось сплавать к нему, идя за версту-две от слишком отмелого берега и ища во льду каналы. Нет, не в гости сплавать, не на отдых, а чтобы узнать, не нашлись ли пропавшие.

У спасателей не было фотографического аппарата — куда ж эдакую громадину, да ещё с ящиком стеклянных пластинок, в перегруженный вельбот? Впрочем, и сложным в те поры искусством фотографирования никто из них не владел. Однако один снимок мы всё же имеем — как раз Благовещенского пролива и как раз в то самое время. Если Колчак не спутал дату[163], то сделал его, по-видимому, Бруснев. Сделал спустя два дня, во время отлива, утвердив штатив на обнажившейся песчаной отмели.

Глядя на снимок, диву даёшься: что за прихоть — плясать в лодке средь этих ледяных гробов, тоже пляшущих? Почему бы не пройти севернее, где видно открытое море, ото льда свободное? Но то водное пространство открылось южным ветром позже, когда Колчак со спутниками уже пили чай в поварне у Бруснева.

Льды у мыса Высокого, отлив. Видимо, 31 июля 1903 г. На заднем плане: справа — мыс Высокий, слева — открытое море

Вестей о бароне на Новой Сибири тоже не было, и 2 августа Бруснев проводил вельбот Колчака к мысу Высокому. Туда, где кончался путь самых отчаянных первопроходцев, а путь спасателей, собственно, начинался — в океан.

Вскоре вернулись с охоты брусневские каюры, спросили: где тойон лейтенант и его люди? Бруснев махнул рукой в сторону Беннета, и якуты заулыбались понимающе: тойон Михаил, конечно, шутит — в океане ледовитом на лодке не поплаваешь.

В океане

В океане

А Колчаку повезло. Он собирался невесть как проюркнуть в лодке там, где два лета не мог пробиться полярный барк, и шансы свои оценивал невысоко: