Сбросив одежду, залезши в мешок в ожидании бобов с мясом (консервы экономить больше незачем) и сладкого чая, Колчак впервые мог обратиться (не знаю, обратился ли) мыслями не к цели похода, а к дому. Что-то сейчас в России, в Петербурге? Когда в Якутске последний раз читал газету, было неспокойно.

Теперь в России, как мы знаем ныне, было куда как неспокойней. Юг полыхал рабочими стачками и крестьянскими бунтами, их кровавыми усмирениями, То и другое нарастало, посему даже в дворцовых кругах поняли — надо предпринять что-то новое. Вызрел, однако отнюдь не новый, а старый, как мир, призыв: для обуздания крамолы нужна «небольшая победоносная война». Так виделся тамошним «стратегам» назревающий конфликт с Японией.

А как будущее видели крамольники, о чём спорили? в Лондоне тогда заседал Второй съезд социал-демократов. Как раз в те минуты, когда спасатели, вымотанные океаном, но полные радостной надежды (добрался ведь барон до Беннета), оглашали штопаную палатку первым богатырским храпом, председатель съезда Плеханов заявил на 25-м заседании, что касса съезда пустеет и потому пора кончать прения. Его не слушали — слишком важна была тема спора.

Нет, ни об убитых рабочих и крестьянах, ни о России, ни о Японии речи не было. Восемь заседаний обсуждался трёхстраничный Устав.

На разных сторонах планеты обитали полярники и делегаты, так что над ледником как раз заискрился край утреннего солнца, когда делегаты Ленин и Троцкий кончали важный спор: какое большинство (4/5 или 2/3) считать квалифицированным, если голосовать могут трое?[169]

Делегаты безмятежно спали в гостиничных постелях, когда Бегичев и Иньков в отчаяньи (утонул!) несли мокрого бесчувственного лейтенанта по хрупкому льду от полыньи к скалам. Пока трое рубили лёд в избушке, делегаты бесстрашно избавились от несогласного меньшинства съезда, в том числе от «экономистов», ратовавших за насущные интересы рабочих. И радостно шли в ресторан обедать, самозабвенно ощутив себя большинством и тут же назвав себя большевиками, когда те трое затихли в тесных мёрзлых сумерках поварни над предсмертным письмом Толля.

Вопреки заверениям царедворцев, Россия была на Дальнем Востоке через два года разгромлена и неотвратимо покатилась в революцию.

Глава 2 По краешку, не глянув в бездну

Глава 2

По краешку, не глянув в бездну

Ему вдруг пригрезился его давний дрейф на утлом вельботе сквозь ледяное крошево Северной губы в поисках экспедиции барона Толя. Ведь и тогда он если не наверняка знал, то чувствовал, что Толь и его люди погибли, должны были погибнуть, столько месяцев не имея в запасе ни продовольствия, ни средств передвижения.