«Командиром шхуны был назначен Матисен. Дело в том, что суеверный Коломейцев запрещал Толлю заходить в судовую рубку, считая, что у того „чёрный глаз“ и с судном что-нибудь вечно случается при его появлении. Такие размолвки осложняли работу экспедиции в целом, и Толль принял решение о замене командира» [Синюков, с. 97].
Этот эпизод с рубкой — пример предельно натянутых отношений, но, разумеется, не их причина. Ведь авторы таких фраз, как приведённая, прекрасно знают, как было дело в действительности, и охотно описывают истину, но — в устных беседах.
А вот в печати принято иначе:
Когда прощались, Коломейцев со всеми обнялся, один барон протянул ему руку. Через несколько дней Коломейцев и Расторгуев вернулись, не найдя в темноте полярной ночи дорогу. Стало ясно, что карта негодна[198], но и это не отрезвило Толля — он снова послал их, притом тем же путем, то есть в никуда.
Это уже было прямое и сознательное (если считать Толля вменяемым) преступление. Разумеется, несчастные путники снова вернулись, притом еле живые, но Толль отослал их в третий раз — теперь не на восток, не на Нижнюю Таймыру, а на запад, на Енисей. Вот как вспоминал это Бегичев:
«Они ездили семнадцать суток, устья Таймыры не нашли, и сильные пурги и морозы и вприбавок темное время не давало совершенно ходу вперёд и пурги иной раз не давали им поставить палатку. Одежда и спальные мешки у них были замёрзшие. Мы их встретили, но барон Толль как только узнал, что вернулся Коломейцев, то сию минуту ушёл в каюту, он почему-то сильно был недоволен возвращением Коломейцева. Через три недели Толль опять отправил Коломейцева и Расторгуева этим же путем, но 25 марта Коломейцев опять вернулся обратно. Чуть не погибли от сильных пург и нехватки провизии себе и собакам, и он сказал мне, что он больше не пойдёт, если его будет посылать Толль этим путем. 5 апреля Коломейцев и Расторгуев опять выехали с судна, только другим путём на запад вдоль берега моря к устью реки Енисея в порт Диксон и Гольчиху, где есть жители» [Бегичев, с. 16].
«Они ездили семнадцать суток, устья Таймыры не нашли, и сильные пурги и морозы и вприбавок темное время не давало совершенно ходу вперёд и пурги иной раз не давали им поставить палатку. Одежда и спальные мешки у них были замёрзшие. Мы их встретили, но барон Толль как только узнал, что вернулся Коломейцев, то сию минуту ушёл в каюту, он почему-то сильно был недоволен возвращением Коломейцева. Через три недели Толль опять отправил Коломейцева и Расторгуева этим же путем, но 25 марта Коломейцев опять вернулся обратно. Чуть не погибли от сильных пург и нехватки провизии себе и собакам, и он сказал мне, что он больше не пойдёт, если его будет посылать Толль этим путем. 5 апреля Коломейцев и Расторгуев опять выехали с судна, только другим путём на запад вдоль берега моря к устью реки Енисея в порт Диксон и Гольчиху, где есть жители» [Бегичев, с. 16].