Идеальным сюжетом, позволяющим историографам порассуждать о трусости венценосных противников Англии, стали рассказы об отказе последних в оказании помощи осажденным англичанами городам и крепостям. Хронисты подробно описывали, как в 1347 г. после целого года осады горожане и гарнизон Кале продолжали оказывать сопротивление англичанам. Несмотря на переносимые тяготы, дух обеих сторон, как свидетельствуют историографы, был по-прежнему силен: осажденные надеялись на помощь своего короля, верность которому они мужественно доказали, а осаждающие верили, что в любом случае победа останется за ними, поскольку сам Господь поддерживает их в борьбе за правое дело. Генрих Найтон и Роберт из Эйвсбери рассказывают поистине драматическую историю. Согласно их версии, король Эдуард, перехватывая письма защитников города к Филиппу Валуа, скреплял их собственной печатью и отправлял по назначению. В этих письмах капитан Кале заверял французского короля в том, что жители по-прежнему верны ему, но поскольку горожане съели не только лошадей, но собак, кошек и даже крыс, то, если помощь, которую они ждут от своего сюзерена, не подоспеет в скором времени, у них нет другого выхода, как выйти из города в открытое поле с оружием в руках и погибнуть в битве с англичанами, ибо «лучше умереть с честью на поле боя, чем есть друг друга»[1092]. Оба хрониста объясняют поступок английского короля внутренним благородством, но, с другой стороны, в письмах горожан Кале к Филиппу VI не было никакой секретной информации: и без них можно было догадаться, что осажденный в течение нескольких месяцев город держится из последних сил. В конце июля король Франции, решив снять осаду с Кале, с огромной армией подошел к городу[1093]. Однако, страшась вступить в бой с английским войском, пусть даже измотанным долгой осадой, Филипп Валуа начал вести с Эдуардом III переговоры о мире, идя на это, как подчеркивают оба автора, не из-за миролюбия, а по трусости. Но поскольку ни одна из сторон не могла принять условия мира, на которых настаивала другая, «узурпатор» предложил второму претенденту на престол разрешить спор Божьим судом через поединок, на который каждый противник должен был выставить по версии Роберта из Эйвсбери четырех рыцарей[1094], а согласно Найтону — пять или шесть[1095]. Веря в то, что Господь непременно дарует ему победу, и не желая напрасного пролития христианской крови, Эдуард III с радостью откликнулся на предложение кузена. Но, «услышав о великодушном согласии короля Эдуарда, названный господин Филипп не захотел ждать результата битвы»: той же ночью он сжег свой лагерь и бежал[1096]. Таким образом, по мнению англичан, Филипп продемонстрировал не только трусость, но и сомнение в законности своих прав на корону. И хотя столь подробно эту историю о низком и бесчестном поведении Филиппа Валуа рассказывают только Генрих Найтон и Роберт из Эйвсбери, остальные хронисты также с презрением отмечают, что из-за страха «узурпатора» перед англичанами огромная французская армия, уже находившаяся недалеко от города, отступила без сражения, оставив защитников Кале на произвол судьбы[1097].