Так, к примеру, Е.А. Мельникова в энциклопедии «Древняя Русь в средневеком мире» полагает, что термин «русь» происходит от финского слова ruotsi, которым финны именуют современных шведов, ранее обозначающее гребцов, точнее, участников походов на гребных судах. Отсюда: Рослаген – прибрежная область на востоке Средней Швеции, разделенная на «корабельные округа». По ее мнению, данное этнопрофессиональное обозначение скандинавов возникло в прибалтийско-финской среде в V–VII вв. а в VIII – первой половине X в. распространяется среди восточных славян, арабов, в Византии в этническом и этносоциальном значениях «скандинавы» и «древнерусская военная элита» по преимуществу скандинавского происхождения. К середине X в. наименование «русь» и прилагательное «руський, рустий» теряет изначальное этническое значение (для обозначения скандинавов используется новый термин – варяг) и распространяется на новую военную знать и ее постоянный военный контингент, включающий как скандинавов, так и славян и финнов.

Выше мы уже отмечали, что название шведского побережья Рослаген впервые встречается в источниках лишь с рубежа XV–XVI вв. Более того, есть основания полагать, что в «эпоху викингов» его просто не существовало. В геологическом отношении Скандинавский полуостров из-за движения литосферных плит испытывает подъем, и его побережье постепенно поднимается над уровнем моря. В построениях Е.А. Мельниковой можно заметить и логические неточности, когда термин «русь» путем нехитрых подстановок превращается из профессионального термина в этносоциальный, а затем в этнический. Укажем и на прямые ошибки – термин «варяг» появляется не в середине X в., как утверждает исследовательница, а много раньше, поскольку встречается уже в недатированной части «Повести временных лет»[304].

Разумеется, такую очевидную ошибку она, по определению, не могла не заметить, и находит выход из данной ситуации в том, что приписывает термину «варяг» два значения. Первое встречается в недатированной части Начальной летописи и «Сказании о призвании варягов» и является собирательным обозначением скандинавских народов в противоположность конкретным этнонимам (дань – даны, свей – жители Средней Швеции, урмане – норвежцы, гъте – готландцы). Второе является наименованием скандинавских воинов и купцов, приходивших на Русь, в противопоставлении наименования русь как обозначению великокняжеской данастии и «русской» военной элиты (впервые в рассказе о походах Олега и Игоря на Константинополь).

Во всех этих рассуждениях настойчиво проходит идея о скандинавском происхождении русов и варягов, но не приводится ни одного аргумента в пользу данного утверждения. Обращение к источникам показывает, что «Повесть временных лет» нигде не называет варягов скандинавами. Утверждение об их скандинавском происхождении является лишь домыслом исследователей, который покоится всего на двух столпах – скандинавских именах первых русских князей и названиях Днепровских порогов в сочинении Константина Багрянородного на «росском» и славянском языках.