Данный процесс девальвации титула прежних «светлых и великих князей» во многом был связан с началом появления администрации русских князей на местах. Мы уже говорили о том, что, хотя многие русские города упоминаются летописцем еще в середине IX в., фактически до середины следующего X в. их не существовало. По данным дендрохронологии, Новгород возник не ранее 953 г., а Ростов – 963 г., хотя оба этих города упоминаются еще под 862 г. Указанный парадокс объясняется тем, что на протяжении нескольких десятилетий и Новгород и Ростов представляли собой, по сути, временные стоянки княжеской дружины во время полюдья. «И по темъ городомъ суть находници варязи»[334], – писал по этому поводу автор «Повести временных лет». Князья предпочитали управлять подвластными территориями «наездами» ввиду малочисленности своих дружин. В оставшееся время местные племена фактически были предоставлены своим прежним вождям, с существованием которых вынуждены были мириться первые русские князья.

Но затем ситуация меняется коренным образом. Приблизительно с середины X в. русские князья начинают сажать на местах своих администраторов, и именно в это время археологи начинают отмечать существование древнерусских городов. Причина подобной перемены лежит на поверхности – повышение доходов ввиду устранения излишнего управленческого звена в лице прежних племенных вождей.

В литературе данную перемену нередко связывают с административными преобразованиями княгини Ольги, когда после гибели своего мужа Игоря и восстания древлян она упразднила у древлян местных князей, введя управление через киевских посадников, «уставила» Древлянскую землю, т. е. учредила порядок сбора дани, сама став ее держательницей. Затем последовало «уставление» Новгородской земли, причем летописец особо выделяет в этом отношении области по рекам Мете и Луге, до той поры, очевидно, менее всего освоенные новгородскими данями («Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знамянья и места и повосты»)[335]. В историографии за этими мерами прочно закрепилось название «реформы Ольги». Кроме того, достаточно распространено мнение, что тем самым Ольга упразднила полюдье, организовав вместо него регулярную сеть погостов – пунктов, куда местным населением свозились дани.

Правда, говорить о ликвидации полюдья в данном случае не приходится. Более верным будет утверждать о начавшемся с середины X в. процессе перехода от прежней схемы управления «наездами», при которой князь с дружиной собирал с населения дань зачастую без всякой регламентации, к более привычной нам системе, когда верховную власть на местах стал осуществлять княжеский представитель. При этом были установлены четкие размеры собиравшейся дани («уроки»), превышать которые не позволялось.