Герман Владимирович посмотрел на сына.

— Что же ты хочешь от меня?

— Я разговаривал с этой Катей, она настроено непримиримо, грозится пойти в прокуратуру. Я предлагал ей денег, она не согласилась взять. Только ты можешь уговорить ее отказаться от своих претензий.

Герман Владимирович снова молчал некоторое время.

— Миллион долларов, — так же медленно и отчетливо произнес он.

— Что миллион долларов? — не понял Михаил Ратманов.

— Ты предложишь ей в качестве компенсации миллион долларов. Только на таких условиях я готов попытаться с ней договориться.

— Ты с ума сошел! — едва не подпрыгнул в кресле Михаил Ратманов. — За что ей такие деньги?

— За изнасилование.

— Но не миллион же!

— Как хочешь, — пожал плечами Герман Владимирович. — Я считаю, за такой поступок это не так уж и много. Послушай, мой сын, наша семья далеко не идеальная. В своей жизни я кое-что натворил, чего бы сейчас не хотел, чтобы это было. Да и у тебя, милый мой, рыльце еще в каком в пушку! Но никто из нас никого не насиловал. Я даже представить не мог, что кто-нибудь из моих сыновей или внуков совершит нечто подобное. Как оказалось, я ошибался. Я считаю изнасилование одно из самых омерзительных преступлений. Если хочешь, чтобы я подключился к урегулированию вопроса, заплатишь ей миллион долларов. Иначе решай проблему самостоятельно. Это мое последнее слово.

Михаил Ратманов растерянно молчал. Возможно, отец и прав, миллион долларов вполне адекватная цена, но его буквально душила жаба. Он и без того выложил большой куш за услуги Шевардина, а теперь еще платить огромные деньги этой девке. Но что ему еще остается делать.

Его охватила ярость, правда, против кого она была направлена, он не мог определить: отца, сына, Бухаровой? Скорее всего, против каждого по отдельности и всех вместе одновременно. Почему он должен платить, ведь лично он ничего не сделал. Он хотел с этой Катей договориться мирно, на добровольной и взаимовыгодной основе. А когда она ему отказала, просто удалился. Можно сказать, что он вел себя идеально. Невольно он заскрежетал зубами.

— Что с тобой, Миша? — удивленно посмотрел на него отец. — Дать воды?

— Не надо, — процедил Михаил Ратманов. — Я согласен.

— Хорошо, — кивнул головой Герман Владимирович. — Мне понадобятся наличные доллары, иначе она вряд ли пойдет на мировую. Да деньги некуда переводить; я уверен, что у нее нет счета ни в одном из банков мира.

Михаил Ратманов бросил на отца раздраженный взгляд. Еще издевается.

— Хорошо, папа, у меня как раз в доме есть миллион. Через полчаса я его тебе принесу.