Рис. 68. Панорама Флоренции

Поражение Турции в первой балканской войне (1912) положило конец турецкому господству над Албанией.

Однако над маленькой страной, только что сбросившей турецкое иго, нависла угроза быть поделенной между другими государствами или быть целиком захваченной одним из них. Для предотвращения этого решением Лондонской конференции послов 20 декабря 1912 г. Албания объявлялась независимым княжеством «под гарантией шести держав». Европейские державы согласились признать независимость Албании не только потому, что из-за острых разногласий между ними они не могли договориться о ее разделе или о передаче ее под контроль кому-либо одному, но и потому, что они вынуждены были считаться с борьбой албанского народа за свою национальную свободу и независимость.

Создание независимой Албании не только не ослабило, а, наоборот, ожесточило итало-австрийскую борьбу за господство над ней.

Параллельно с усилением итало-австрийской империалистической борьбы за преобладание в Адриатике и в западной части Балкан происходит возрождение и активизация ирредентизма — движения за освобождение итальянских земель, оставшихся еще под австрийским владычеством (Трентино и Триест).

В свое время ирредентизм носил прогрессивный характер и был тесно связан с демократическим и рабочим движением Италии. Вступив на путь союза с австро-германским блоком, итальянская буржуазия принесла в жертву ирредентистские стремления демократической общественности. Она отказалась, по крайней мере па время, от требования возвращения Трентино и Триеста ради сохранения союза с Австрией и Германией. И характерно, что в первый период существования Тройственного союза итальянские власти жестоко преследовали деятельность ирредентистов. Но на рубеже двух веков, в связи с обострением противоречий с Австрией, итальянская буржуазия меняет свое отношение к ирредентизму. Она начинает использовать ирредентистские лозунги для идеологического оправдания и прикрытия своих агрессивных притязаний в Адриатике и на Балканах. Ирредентизм, таким образом, превратился в орудие агрессивной политики итальянского империализма, в средство обеспечения ему новых рынков, нового поля деятельности. При этом империалисты Италии отнюдь не собирались ограничивать свои требования старой ирредентистской формулой «Трентино и Триест». Они мечтали о гораздо большем. Крича об «освобождении» итальянских земель из-под австрийского ига, они думали не столько о Трентино и Триесте, сколько о захвате Истрии, Далмации, Албании и других земель. «Кивать будут на Трентино и Триест, а думать будут об Албании», — писал австрийский социал-демократ Отто Бауэр.