Это уже второй жиробас в подразделении! Первый, 90 кэгэ который, на стуле убился, теперь вот отбритый студень гикнулся еще. Понятно становится, почему они ее тогда, когда она в окне в раскоряку стояла, не пристрелили. Бодипозитивные разгильдяи вместо наблюдения за домом – бритьем занимались, отбривали себе синеватые студни щек…

«Двое продолжают отстреливаться. У одного кончаются патроны, он швыряет пистолет в сторону».

Каким образом Майя видит швырнутый в сторону пистолет, если она лежит под столом с низкоопущенной скатертью и видит лишь три пары ног? Под плинтус в упор стрелял фашист, что ли? На тараканов охотился?

«Немец падает на колени у трупа, вырывает из податливых рук мертвеца вальтер».

Ага, так и запишем – цельный мертвец держит оружие вяло, а вот разделенный взрывом на части приобретает цепкую обезьянью хваткость.

Да, еще заведем отдельную графу, назовем ее: «Немцы – дураки. Доказательства». Сюда запишем следующее: «Предпочитают палить из окна куда-то вдаль из пистолетов».

Немец, хоть и дурак, но Майю под столом замечает, глаза его становятся тигриными и он пытается Майю пристрелить, но – осечка! Передергивает затвор… И тут его сражает меткая советская пуля, залетевшая в окно. Немец, до этого стоявший на коленях, «падает лицом вперед. В падении успевает перевернуться и приземляется на спину, делает еще несколько выстрелов».

Артист больших и малых академических театров, а не немец. Ему бы в цирк советский пойти, клоуном Клепой. А он, дурень, воевать поперся. Каких таких «еще выстрелов» он делает, если до этого лишь одна осечка была, не знаю.

Да и хрен с ним. Нас ожидают куда более интересные события.

«Майя выскакивает на балкон. Прижимается спиной к стене. Балконная дверца остается незатворенной – не успела прикрыть»

Запомним момент с дверью.

На балконе Майя занимается любимым делом – размышлениями:

«Догадается ли последний немец, что она здесь? Или ее раньше с улицы возьмут на мушку?..