Слышит, как он входит в комнату. Шагает мягко, легко – крадется, сволочь!

Майя плавно открывает затвор: патроны в обойме есть!».

То есть до этого она ползала, бегала, пряталась, обнимала винтовку, терлась о нее маленькой грудью – и даже не знала, есть ли в оружии патроны? Нормально. Я ж говорю – умственно отсталая.

Отдельное слово яхинским редакторам. Насчет обоймы. Умоляю, – да уймите вы ее! Она ж в каждом тексте, где винтовка появляется, заставляет своих героинь в эту самую «обойму» в винтовке и заглядывать… Понятно, что слово «магазин» она не может осмыслить шире значения «супермаркет», ну а вы-то на что…

Ну что, помните про балконную дверь? Вот вы, читатели, помните, а Яхина, писательница, уже ничего не помнит. Поэтому ее героиня «отрывает спину от стены и толкает дверь балкона стволом, та бесшумно распахивается».

Майя входит в комнату и видна ее «длинная тень с ружьем наперевес».

Куда она дела свою винтовку – не спрашивайте. Может, на балконе нашла ружье и оно ей больше понравилось. К ружьям у нее явная страсть. Как у немцев к пистолетам.

Кстати, последний фашист оказывается человеком явно со странностями.

«На слегка согнутых ногах он стоит боком к ней посередине зала – невысокая худая фигура в коричневом. В напряженно вытянутой руке – черный люгер».

Пишем в графу «Немцы – дураки. Доказательства»: «Еще один пистолетчик».

Куда целится напряженно стоящий в легкой раскоряке фашист в коричневом – остается загадкой. Но Майя решает в него стрельнуть.

«Удар пули разворачивает немца, как жестяную фигурку в тире. Люгер летит в сторону и ударяется о стену. Раненый сильно выворачивает шею, находит глазами Майю и начинает медленно оседать на дрожащих коленях».

АГА! Вот и он, вот и он, наш фашистский почтальон! Дождались! Есть раненый!

Что ж, мои скитания с посохом откладываются до лучших времен.

Займемся вместе с Майей фашистом-подранком. Выглядит он колоритно: