Слова худого не скажу об охотничьих инстинктах товарища Сталина – все же человек с Кавказа, кровь горячая, хоть и семидесятилетняя, закипела мигом. Бывает. Клика эта сусловская давно ему приелась, ткачиха обрыдла, трактористка надоела, а Лаврентий так вообще на сыча похож… А тут – таинственный незнакомец, как тать в нощи, да еще и с каким-то предметом у груди. Ну сам ведь напрашивается на повышенное внимание, да не абы кого, а самого генералиссимуса!
Но есть вопрос другой. Каким волшебным образом в «глубине теплого салона» на стекле нарос иней, который вурдалак Сталин и принялся скрести когтями?
Возможно, Яхина описывает какой-то свой травматичный опыт поездок в промерзшем троллейбусе по заснеженной Казани в начале девяностых годов? Вот там наверняка иней белой шубой по стеклам стелился. Нет, Гузель Яхина точно не инопланетный рептилоид, иначе как бы она попала на планету Земля с такими познаниями-то в физике и смежных с ней науках… Таких не берут в космонавты, даже на звезде Тубан.
Короче, дело к ночи – вернее, как раз ночью: мужичонка, «смешно подбрасывая колени, иногда поскальзываясь на льду и взмахивая руками», убегает от хищно фырчащего возле него большого черного автомобиля товарища Сталина. Уже не одного – появились, наконец-то, машины охраны. Кавалькада зловещих авто неспешно едет рядом с преследуемым объектом. Дело серьезное, государственной важности – мужичка со сверточком ловить.
А поймать того непросто оказывается – он, хоть шапочку свою уже и обронил, но сверточком прикрывается и все высматривает просвет между домами, как бы в переулок ускользнуть…
Стреляй, Глеб Егорыч! В Сокольники он, гад, рвется! Там есть где спрятаться!
Но и Иосиф Виссарионыч, что говорится, не лыком шит. От него, как и от Жеглова, не уйдешь.