Я пнул его ногой.
– Полегче, малец, – сказал он. – Не ори. Они ждут тебя.
– Кто?
Я снова попытался пнуть его.
– Амдача.
– Кто?
– Разорванный На Куски. Вы зовете его Моз. Он, твой брат и маленькая девочка.
Я замер.
– Где?
– На другом берегу. Быстро, пока эти громилы нас не обнаружили.
– Я не могу бросить их.
Я в отчаянии повернулся к стоянке Шофилдов, где продолжалась потасовка, и Мэйбет лежала на земле рядом с отцом и матерью, держась за бок, куда ее ударили, близнецы надрывались от крика, а старая Мамаша Бил костерила на все лады мужчин в хаки.
– Ты не можешь им помочь, – сказал индеец. – Если у них хватило мозгов поставить типи, полагаю, они достаточно умны, чтобы пережить это. Но если ты попадешься в лапы полиции, Бак, не видать тебе больше дневного света.
Один из копов залез в типи, а теперь вылез и кричал что-то, пытаясь переорать какофонию. Коп с поводком оттащил собаку от капитана Грея, и полицейские двинулись дальше. В нашу сторону. Мы с индейцем отползли подальше под прикрытием сумаха и бросились бежать. Остановились только у моста через реку.
Мы нашли их в густой роще тополей в четверти мили от Хоперсвилля вниз по реке. Каноэ затащили под деревья и положили набок. С реки и противоположного берега было почти невозможно заметить лагерь – разве что костер привлечет чье-нибудь внимание, но никаких следов костра не было. Одеяла лежали рядом на мягком полеске, и я видел, что именно там они провели ночь.
Когда появились мы с индейцем, они поспешили навстречу. Во всяком случае Альберт с Эмми. Моз лишь поднял глаза со своего места в стороне от остальных и уставился на меня, как будто я просто незнакомец, человек, который ничего для него не значит. Эмми обняла меня, плача от счастья. Даже Альберт, который обычно так же эмоционален, как разводной ключ, широко улыбнулся и обнял меня.
– Форрест, где ты его нашел? – спросил брат.
– На той стороне, как мы и думали, – ответил индеец.
– Я вчера вернулся в лагерь, а вас не было, – сказал я.
– Мы услышали собак и людей, – сказал Альберт. – Пришлось уплывать.