Петя был в общем человек неплохой, общительный, добродушный, довольно покладистого характера, единственный недостаток, по мнению Елизаветы Карповны, существенный недостаток, которым пренебрегать не полагается, была его влюбчивость. Петя влюблялся что ни день — и все в разных. Предметы его любви резко отличались друг от друга, среди них были особы самого, как выражался Петя, во всех отношениях всеобъемлющего профиля, солидные дамы, обремененные семьей и домашними обязанностями, и совсем зеленые девчушки, только-только ступившие на жизненную дорогу после окончания десятилетки.

— Ну и что ж! — парировал Петя, когда ему ставили в укор разносторонность его интересов и привязанностей. — Это все служит доказательством того, что я не сектант и обладаю широким вкусом, а это уже немаловажно.

Само собой, он не мог не обратить внимания на Алевтину.

— Откуда вы, прелестное дитя? — спросил он, впервые увидев Алевтину, вошедшую в палату к Елизавете Карповне.

Она не успела ответить, за нее ответила Маргарита Валерьевна.

— Это — наша прелесть, — сказала, притворно улыбаясь: не выносила, когда при ней хвалили кого бы то ни было. — Наше солнышко…

— Вот это да, — сказал Петя, искренне любуясь нежным румянцем Алевтины, ее темными, четкими и выпуклыми на крутом лбу бровями вразлет, стройной шеей, едва выглядывающей в воротнике белого халата. — Если вглядеться хорошенько, увидишь, какие у вас тут рассыпаны сокровища…

В тот же день после работы он дождался Алевтину. Сразу же подошел к ней:

— Разрешите представиться, Петя Сухоруков, эмэнэс, классный баскетболист, играю в сборной Советского Союза, надежда и оплот всей команды…

— Что еще скажете? — спросила Алевтина, невольно улыбаясь, глядеть на Петю и слушать его без улыбки было невозможно, он сразу располагал к себе, причем хорошо сознавал это и без ложной скромности утверждал: «Во мне море обаяния, которому трудно противиться…»

В сущности, так оно и было. Красотой Петя никак не отличался: чересчур высокий, как оно и подобает настоящему баскетболисту, несколько неуклюжий, длиннорукий, лицо слишком маленькое для его роста, рот, что называется, до ушей, глаза как пуговки. Черты лица вроде бы смешные, но все вместе неотразимо. Недаром Петины друзья иной раз говорили не без зависти:

— Стоит ему только глянуть — и любая красавица уже на приколе…

Должно быть, так оно и было на самом деле.

Алевтина влюбилась в Петю поистине молниеносно.

— И сама не ожидала, — сказала она бабушке. — Так как-то сразу получилось…

Бабушка молча слушала ее.

— Почему ты ничего не говоришь? — спросила Алевтина.