Она решительно не одобряла Петю:

— Бабник, неглубокий, неразвитый, человек, неинтересный во всех отношениях… — Вика судила строго, сама же признавалась: — У меня очень высокий критерий…

Однако Клавдия Петровна как-то сказала:

— Просто-напросто она завидует Але.

И пояснила:

— Аля моложе, Вика уже разменяла свою тридцатку — и все одна, и неизвестно, когда придет прекрасный принц и возьмет за руку. Аля — миловидна, всем нравится, а кому нравится Вика? — Тут Клавдия Петровна саркастически усмехнулась. — Кому нравится Вика, кроме своих высотных летчиков и докторов наук?

Клавдия Петровна была непритворно привязана к Алевтине. Сама признавалась не раз:

— Аля напоминает меня в молодости, я была точно такой же, даже, представьте, внешне…

Хотя хорошенькая, смугло-розовая Алевтина никак не походила на Клавдию Петровну, сызмала обладавшую мучнистым цветом лица, маленькими, невыразительными глазами и нечистой кожей.

Узнав о том, что Алевтина вскоре выходит замуж, Клавдия Петровна начала старательно поучать Алевтину уму-разуму:

— Помни, главное в семейной жизни избегать всяческих конфликтов, а для этого соблюдай четыре правила.

Она загибала свои худые, тщательно отмытые в семи водах пальцы с коротко остриженными ногтями.

— Первое — никогда не разговаривай повелительным тоном, а всегда только так, совещательно: как ты думаешь, милый? Ты тоже так полагаешь? И повторяй почаще: мне кажется, мне думается; второе: не старайся выяснять отношений, это выяснение к добру не приводит; третье — в любой ссоре обвиняй прежде всего себя: ах, дескать, милый, конечно же я виновата, только я, больше никто, и четвертое — всегда помни о чувстве юмора, ко всему относись легко, с юмором, это, пожалуй, самое главное в семейной жизни…

Бесспорно, все эти советы, продиктованные, что называется, от чистого сердца, были справедливы и полезны, но все та же злоязычная Вика утверждала не без ехидства:

— Можно подумать, что наша Клавуся сто пятьдесят лет прожила в счастливом супружестве, безо всяких бурь и штормов, бытующих в любом браке, а в действительности она же вроде бы девица, да такая, в самом что ни на есть полном смысле слова…

Но даже Вика, насмешница из насмешниц, не пыталась оспорить непритворную любовь Клавдии Петровны к своей профессии, присущее ей обостренное чувство своей причастности к самому гуманному, святому делу в жизни — врачеванию людей, заботе о человеческом здоровье.

Может быть, потому на собрании, которое случилось в отделении сразу же после разоблачения Вареникова, Клавдия Петровна выступила, пожалуй, резче всех.