Однако она умолчала о разговоре, который случился у нее с матерью. Кто сказал матери, как до нее дошло, что избранник дочери — спортсмен, Алевтина так и не узнала. Но мать сразу же с места в карьер спросила Алевтину:

— Что же будет дальше?

— Ты о чем, мама? — спросила Алевтина, однако невинный ее тон не обманул мать.

— Ты знаешь о чем.

Они допоздна не ложились спать, стремясь уговорить одна другую: Алевтина пыталась доказать матери, что лучше Пети для нее никого на всем свете, а мать уверяла, влюбленность проходит у молодых, как дым, оставляя после себя горький осадок.

— Сейчас у него травма, а что будет дальше? Так и будешь выхаживать его всю жизнь?

Но Алевтина и не думала сдаваться.

— Выходит, ты считаешь нашу бабушку несчастной? — спросила она.

— Бабушку? — переспросила мать. — При чем здесь бабушка?

— При том, — торжествующе ответила Алевтина. — Бабушка всю свою жизнь ухаживала за больным мужем, ты же сама мне говорила, какой дедушка был больной, а бабушка считала себя счастливой и была счастливой, и до сих пор она говорит, счастливее ее никого не было!

— Ну, знаешь, — сказала мать. — Это, доченька, запрещенный прием, ты оперируешь недозволенными методами…

— Нисколечко, — возразила Алевтина. — Вот ни на капельку, просто я за справедливость прежде всего!

Так они и не сумели уговорить друг друга, каждой суждено было считать себя непререкаемо, до конца правой.

В больнице все друзья Алевтины по-разному относились к ее выбору.

Клавдии Петровне и Соне Петя нравился.

— Очень даже неплохой индивидуум, — определила Клавдия Петровна, Соня добавила:

— Если его хорошенько обучить, может стать хорошим мужем.

— Что значит — хорошенько обучить? — спросила Вика, но Соня коротко ответила:

— Тебе не понять, я все, что следует, объясню Але, а когда тебе понадобится моя наука…

— Не понадобится, — резко оборвала ее Вика.