Участник этого события Лигачев вспоминает: «Опять Горбачев сел в торцовой части стола заседаний, но не по центру, а сдвинувшись в сторону от места председательствующего. Он понимал, что сейчас разговор пойдет именно о нем, и именно ему предстояло этот разговор начать.
После небольшой паузы Михаил Сергеевич сказал:
— Теперь нам предстоит решить вопрос о генеральном секретаре. В пять часов назначен Пленум, в течение двух часов мы должны рассмотреть этот вопрос.
И тут поднялся со своего места Громыко.
— Все произошло мгновенно, неожиданно, — вспоминает Лигачев, — Я даже не помню, просил ли он слова или не просил… Все сидели, а он стоял! Значит — первое слово — за ним. Первое предложение о кандидатуре генсека внесет именно он»[1719].
— Все произошло мгновенно,
Я даже не помню, просил ли он слова или не просил… Все сидели, а он стоял! Значит — первое слово — за ним. Первое предложение о кандидатуре генсека внесет именно он
Тот, кто выступает первым, оказывается в выигрышном положении, ибо второму выступающему, если он не согласится с предыдущим оратором, нужно выдвигать уже альтернативную кандидатуру, а это может означать политический раскол. Развития событий в таком направлении никто не хотел допускать, так как единство рядов в Политбюро всегда рассматривалось как важнейший фактор политической стабильности в партии и стране. Кроме того, сложившаяся за многие десятилетия историческая традиция в КПСС была такова, что Генсек всегда избирался только из одной кандидатуры. Поэтому тот, кого назовет Громыко, он и будет избран генсеком.
«Не исключаю, что именно выступление Громыко и предрешило предельно спокойный ход заседания: никто из стариков даже слова против не сказал» [1720]. Кроме того, члены Политбюро знали, что никто из них не обладает такой поддержкой среди партийных лидеров обкомов и крайкомов как Горбачев. Лигачев позднее признавался в том, что сколотил группу из 15–20 секретарей обкомов, готовую выступить на Пленуме в случае, если Политбюро не поддержит Горбачева[1721].
«Не исключаю, что именно выступление Громыко и предрешило предельно спокойный ход заседания: никто из стариков даже слова против не сказал»
Достоверность действий Лигачева подтверждает также и Горбачев. «Несколько групп первых секретарей обкомов посетили меня. Призвали занять, — пишет он, — твердую позицию и взять на себя обязанности генсека. Одна из таких групп заявила, что у них сложилось организационное ядро и они не намерены больше позволять Политбюро решать подобного рода вопросы без учета их мнения»[1722]. Из этих признаний видно, что в резерве они держали «засадный полк», который в случае неблагоприятного для Горбачева исхода рассмотрения вопроса на Политбюро, должен был переломить ситуацию на Пленуме ЦК. Но прибегать к этому варианту не потребовалось.