Однако проблема обучения детей польских беженцев осложнялась тем, что беженцы в значительной своей части находились в тяжелом материальном положении и не могли оплачивать обучение детей. В связи с этим польский комитет помощи беженцам в Томске в мае 1919 г. обращался за помощью по этому вопросу к местным властям[2730]. В своем отчете от 15 июля 1919 г. ПНК сообщал о том, что удалось добиться ассигнования средств Министерством внутренних дел на приюты и школы для беженцев[2731].
После Февральской революции 1917 г. Временное правительство провозгласило отмену всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений, в том числе в праве употребления родного языка в частных школах. Таким образом, национальные меньшинства России получили свободу в своем культурном развитии. В июне 1917 г. в Барнауле началась запись польских детей в школу, а взрослых на курсы. Школа для детей с преподаванием на польском и русском языках должна была открыться 11 сентября 1917 г. [2732] В польской школе Новониколаевска с 1 сентября 1917 г. начинались занятия в объеме двух классов гимназии[2733]. В Томске весной 1917 г. открылся Польский народный дом, который преследовал культурно-просветительные цели, при нем предполагалось открыть «Университет для всех»[2734]. После организации рабочего клуба ППС в Тобольске в октябре 1917 г. при нем начала работу школа для польских детей[2735]. В октябре 1919 г. польская школа открылась в Каинске[2736]. В Омске в годы Гражданской войны «при Колчаке» работало две польские школы[2737].
После прихода к власти большевиков в ноябре 1917 г. была принята «Декларация прав народов России», а в октябре 1918 г. – постановление Наркомата просвещения РСФСР «О школах национальных меньшинств», которые уравняли все народы России в праве получения образования на родном языке. Для реализации этого права в декабре 1919 г. в Наркомате просвещения был создан отдел просвещения национальных меньшинств, а в июле 1920 г. начал работу Сибирский отдел национальностей (Сибнацотдел) при Сибревкоме. Подотделы национальностей работали в Сибирском и губернских отделах народного образования[2738].
В апреле 1920 г. на местах в Сибири была получена телеграмма из Москвы о передаче всех школ в ведение отдела народного образования. Председатель комитета польской секции коммунистов Тюмени Гаврилюк на собрании секции 16 апреля 1920 г. предложил обязать польскую секцию при отделе национальностей «перерегистрировать учащихся и позаботиться об учителях»[2739].
Новым явлением было возрастание интереса среди поляков Сибири к родному языку и культуре в начале 1920-х годов. Как подчеркивает С. В. Леончик, во многом это было связано с желанием «детей и внуков ссыльных поляков вернуться на родину в рамках репатриационной кампании 1921–1924 гг.»[2740]. С другой стороны, на рубеже 1920-х-1930-х годов среди польских коммунистов под влиянием «Пролеткульта» возникла теория о создании польской пролетарской культуры. До революции главными культурными ценностями являлись традиции, религия и польский язык, а после революции на их место пришли классовое сознание и советский патриотизм. Развитие польской школы, прессы, польской «пролетарской» литературы и искусства – это важнейшие составляющие процесса создания польской «социалистической культуры» в СССР[2741].