С интересом он выслушал мой рассказ о халуцианском движении[367] в Эрец-Исраэль. Он много спрашивал о кибуцах, интересовался подробностями и в изумлении воскликнул: «Если все так, как вы рассказываете, то в будущем ваши общественные учреждения станут образцом. И это самый лучший путь, дабы изменить омерзительное и вырождающееся общество эксплуатации и нищеты, позорище человека. Мы, в России, не можем достичь воплощения идеалов коммунизма из-за отсутствия доброго желания трудящихся. Поэтому вожди вынуждены прибегать к методам принуждения для достижения этой цели… Естественно, что мы не можем похвастаться успехами, которых достигли вы».

Затем речь зашла об антисемитизме в СССР и Горький, по словам Каниэли, якобы сказал, что чувствует

большую озабоченность этим вопросом. Верно, что у нас нет официального антисемитизма, но однако у нас очень силён общественный антисемитизм, и если бы не страх перед властями, ваш многострадальный народ давно был бы уничтожен. Даже на заводах русские рабочие притесняют евреев и приносят им множество страданий. <…> Не надо забывать, что русский человек всасыва<л> антисемитизм с молоком матери. Мать пугает ребенка «жидом», который оказывается символ всего мирового зла. Затем, когда ребёнок учи<л>ся в школе, его ненависть к евреям только увеличива<лась>, ибо его уч<или>, что евреи убили Бога…. Здесь больше всего старалось духовенство, но и многие русские писатели поработали в этом направлении. Гоголь, Достоевский, Тургенев, Чехов и другие впрыскивали яд антисемитизма в сердца молодых читателей…. <…> Очень трудно одним махом искоренить это зло и эту клевету, проникшие в литературу <…>[368]. Даже праведник Лев Толстой не был свободен, по-видимому, от этого губительного свойства. Свидетельство тому его отношение к погромам в Кишиневе и Гомеле…. Владимир Короленко, Леонид Андреев и я обращались к нему, чтобы он подписался под нашим воззванием против погромов, но он не согласился… Он не хотел протестовать, несмотря на просьбы многочисленных поклонников и преданных учеников <…>[369].

большую озабоченность этим вопросом. Верно, что у нас нет официального антисемитизма, но однако у нас очень силён общественный антисемитизм, и если бы не страх перед властями, ваш многострадальный народ давно был бы уничтожен. Даже на заводах русские рабочие притесняют евреев и приносят им множество страданий.

<…>

Не надо забывать, что русский человек всасыва<л> антисемитизм с молоком матери. Мать пугает ребенка «жидом», который оказывается символ всего мирового зла. Затем, когда ребёнок учи<л>ся в школе, его ненависть к евреям только увеличива<лась>, ибо его уч<или>, что евреи убили Бога…. Здесь больше всего старалось духовенство, но и многие русские писатели поработали в этом направлении. Гоголь, Достоевский, Тургенев, Чехов и другие впрыскивали яд антисемитизма в сердца молодых читателей…. <…> Очень трудно одним махом искоренить это зло и эту клевету, проникшие в литературу <…>[368]. Даже праведник Лев Толстой не был свободен, по-видимому, от этого губительного свойства. Свидетельство тому его отношение к погромам в Кишиневе и Гомеле…. Владимир Короленко, Леонид Андреев и я обращались к нему, чтобы он подписался под нашим воззванием против погромов, но он не согласился… Он не хотел протестовать, несмотря на просьбы многочисленных поклонников и преданных учеников <…>[369].