Разговоры об упадке российской культуры подводятся к выводу о том, что источником ее разрушения является бескультурная и малообразованная разночинная масса, которую Рашевич называет «чумазыми». Однако скоро становится понятно, что так называемый Чумазый — это не классово-социальная категория, а биологическая и генетическая, и в тот момент, когда Мейер понимает смысл понятия Чумазый, он испытывает чувство неудобства и негодования.

Проиллюстрируем наши выводы набором разглагольствований Рашевича. Рашевич объявляет себя дарвинистом, и выдвигает доктрину, саму по себе для начала не обидную для Мейера.

Для меня не подлежит сомнению, что если какой-нибудь Ричард Львиное Сердце или Фридрих Барбаросса, положим, храбр, великодушен, то эти качества передаются по наследству его сыну вместе с извилинами и мозговыми шишками…. и если он женится на принцессе, тоже великодушной и храброй, то эти качества передаются внуку и так далее, пока не становятся видовою особенностью, не переходят органически, так сказать, в плоть кровь и плоть. (397)

В этих рассуждениях Рашевич начинает пользоваться такими словами, как «белая кость» и «черная кость», и переходит к выпалам против «кухаркиных детей» и «чумазых». Сам это ряд — «кухаркины дети и чумазые» говорит о том, что они не взаимозаменяемы, что чумазый несет в себе содержание, отличное от классового понятия кухаркиных детей, в котором Мейер, как и любой чуткий читатель, узнает сигналы, указывающие на этническое различие. Чумазый фонетически схожей с Чужим, и это слово в его употреблении в XIX веке означало «черный и грязный» (614) по словарю Даля[378]. Известно, что еврей в российской культуре, согласно существовавшим этническим стереотипам, воспринимался именно как черный, и эта расовая характеристика так же совмещалась с понятием о физической и духовной грязности евреев. Последнее связано с народными представлениями о евреях как о потомках Иуды, продавшего Христа[379]. Что касается стереотипа о физической неопрятности евреев, то сам Чехов использовал его в рассказе «Степь», где и воздух, и помещение, и постель евреев-хозяев трактира, характеризовались дурным запахом и неубранностью.

Рассуждения о Чумазом приобретают все более конкретный характер, где набор стереотипов и обвинений, выдвигаемых против еврейства в современном российском дискурсе, подан довольно выпукло и должен был опознаваться современниками. Обвинения связаны с ситуацией новой мобильности еврейства, покидающего черту оседлости и вступающего в культурные слои российского общества, но наиболее интересная тема нападок связана с генетическими характеристиками субгруппы: