В Третьяковскую галерею праздничный чин попал из Государственного музейного фонда. Есть ли возможность узнать, где эти иконы находились до того, как оказались в ГМФ? В архивных документах Дэвиса упоминается, что икона «Покров» «ранее была» в Киево-Печерской лавре[1081]. В первом печатном каталоге коллекции Дэвиса 1938 года издания этот провенанс не только сохранился, но есть указание, что и «Крещение» принадлежало тому же праздничному чину «иконостаса в монастыре Киево-Печерской лавры»[1082]. Галаварис в каталоге 1973 года, видимо основываясь на своем выводе о принадлежности икон одному чину, указал Киево-Печерскую лавру в провенансе всех четырех икон, проданных Дэвису[1083]. В наши дни в музее Чейзен отказались от «киево-печерской легенды», однако серьезного исследования этого вопроса никто не проводил. Среди икон, проданных «Антиквариатом» Дэвису, есть еще несколько произведений, которые, согласно первым каталогам его коллекции, когда-то якобы находились в лавре[1084] (прил. 25). Вряд ли Дэвис сам придумал такую историю бытования своих икон. Вероятнее всего, он повторил то, что ему сказали советские продавцы. Попробуем разобраться в правдоподобности киево-печерской легенды.

В самом факте, что у «Антиквариата» могли оказаться иконы из Киево-Печерской лавры, нет ничего невероятного. После революции на территории лавры был создан Музейный городок, который разделил судьбу других музеев страны. Довоенные инвентарные книги Киево-Печерского заповедника свидетельствуют о выдаче икон на продажу[1085]. Более того, для удобства иностранцев, частых посетителей лавры, прямо на территории Музейного городка был открыт магазин Торгсина. Иконы для Торгсина в лавре отбирал Николай Николаевич Черногубов, до революции – хранитель Третьяковской галереи и ближайший помощник Игоря Грабаря, а в 1930‐е годы – сотрудник Киево-Печерского заповедника[1086]. Однако прямые выдачи икон из лавры в Торгсин и «Антиквариат» относятся к 1930‐м годам, интересующие же нас иконы-врезки уже в 1920‐е годы находились в Москве в хранилище ГМФ. Согласно справке ГТГ, составленной по моему запросу, они поступили в галерею предположительно в 1925 году. Значит, следует поискать их следы в более ранней истории Киево-Печерской лавры.

Маловероятно, что интересующие нас иконы праздничного чина находились до революции в монастыре или церквях самой лавры. Лаврские иконостасы изготовлялись местными сницарями и иконописцами, поэтому образы в них были характерного южнорусского письма. Наши же иконы в то время считались работой новгородцев. Сомнительно, чтобы мастера Киева стали собирать иконостасы из покупных икон, происходящих из других регионов и по стилю отличных от южнорусских. Кроме того, в катастрофическом пожаре 1718 года лавра почти полностью сгорела, поэтому иконы старше этого хронологического рубежа в ее церквях не уцелели. Наши же врезки на момент выдачи из Третьяковской галереи датировались XV–XVI веками. В 1920‐е, точнее с 1923 года, как и позже в 1930‐е годы, в лаврский заповедник свозили церковное имущество разоренных монастырей и церквей Киева и других украинских городов, но и в их иконостасах вряд ли были привозные иконы новгородской школы[1087]. На этом основании следует отказаться от версии, что интересующие нас иконы попали в ГМФ путем прямых изъятий церковных ценностей из монастыря и церквей лавры да и Киевщины в целом сразу после революции или во время кампании помощи голодающим в начале 1920‐х[1088].