Не раз в беседах с советскими представителями Дэвис заявлял, что не видит разницы в главной цели советского и американского руководства – создании благоприятных условий жизни для простых людей путем перераспределения материальных ресурсов и предоставления равных возможностей. Несогласие касалось методов достижения цели. В официальных донесениях в Вашингтон и в частной переписке Дэвис отмечал парадокс: в СССР наилучшие побуждения сочетались с наибольшей жестокостью методов[1343]. Во время прощальной встречи со Сталиным 5 июня 1938 года Дэвис, по его словам, убеждал диктатора в преимуществах социально-экономической политики капитализма. В США, заявил он, перераспределение богатства происходит эволюционно, путем налогообложения, и при сохранении личных свобод граждан[1344]. Сталин не стал вступать с Дэвисом в дискуссию, оставив намек на применение репрессий в СССР без ответа.

Работа Дэвиса в Москве совпала с разгаром показательных судебных процессов и ежовщиной, поэтому, определяя свое отношение к СССР, Дэвис должен был определиться и с отношением к сталинским репрессиям. Уже через неделю после прибытия в советскую столицу Дэвис попал на «суд Радека – Пятакова», где провел шесть дней. К моменту завершения своей миссии он не пропустил ни одного заседания суда над Бухариным. Будучи юристом с опытом[1345], Дэвис внимательно наблюдал за сталинской Фемидой, посылал подробные отчеты в Белый дом и письма с личными впечатлениями своим близким. Многие из влиятельных советских деятелей, с которыми он успел познакомиться, воспользоваться их услугами, похвалить в донесениях и почествовать на своих приемах, вскоре были объявлены врагами народа и расстреляны[1346]. Ни в секретных донесениях, ни в публичных выступлениях Дэвис никогда не оспаривал виновность этих людей, более того, утверждал, что признательные показания «врагов народа» «представляются правдой»[1347].

Дэвис вспоминал, как после очередного дня, проведенного на судебном процессе, американские журналисты, аккредитованные в Москве, собирались в посольстве и ночь напролет спорили, пытаясь понять суть трагедии, свидетелями которой они стали. Вначале Дэвис объяснял репрессии борьбой за власть и столкновением личностей внутри советского руководства, но затем стал ярым защитником советской официальной позиции, представлявшей террор как необходимую и успешную операцию по уничтожению вражеской «пятой колонны» в СССР[1348]. Успех СССР в войне, по мнению Дэвиса, оправдал расправы 1937–1938 годов. Интерпретация сталинского террора в его книге «Миссия в Москву» (1941) и ее одноименной экранизации (1943) является крайне одиозной.