Мне кажется, эти парни ненавидят джаз, однако каким-то образом им удается убедить публику, что это и есть джаз. Я не знаю, что тут делать, разве что ребята типа Диза и Берда – ну, Берду уже поздновато – поменяют свою музыку и назовут ее как-нибудь еще. Потому что если это джаз, то я ни я, ни Петтифорд не играем джаз![1501]

За этой неприязнью стояла и еще одна причина: Брубек, как и большинство исполнителей West Coast-джаза, был белым, и черные музыканты, видя, сколько внимания уделяется критикой их белым коллегам, чувствовали, что история повторяется: у них вновь отнимают ту музыку, которую, казалось бы, сделал неукротимой бибоп, – отнимают, именно укротив ее, сделав доступной, коммерческой, сладкой[1502]. Брубека мейнстримная пресса действительно обхаживала уникальным образом, сравнивая его с Бартоком – отчасти из-за созвучия фамилий – и презентуя его как эталонного американца, играющего подлинно американскую музыку, – в частности, Time подчеркивал его сельские корни (его отец был владельцем ранчо), сообщая, что тот «вырос среди зеленых холмов Запада» и мог «связать, заклеймить и вакцинировать скот»[1503]. Консервативные христианские убеждения Брубека также, с точки зрения мейнстримной прессы, выгодно отличали его от леваков, традиционно занимавших наиболее сильные позиции в музыкальном мире[1504]. Словом, даже десятой доли такого рода панегириков хватило бы, чтобы взбесить музыкальное сообщество, традиционно с подозрением относящееся к любым попыткам центральных СМИ вписать то или иное культурное явление в свою политическую повестку. Белая критика, впрочем, тоже часто не жаловала Брубека и его музыку: авторы задавались вопросом, умеет ли он вообще свинговать и так ли уж безупречна его пианистическая техника. Словом, Брубек, как это часто случается, платил по счетам за свой коммерческий успех[1505].

Согласно одной из версий, причиной особенной популярности Брубека среди студентов явилась его новаторская на тот момент гастрольная практика, которую, по легенде, предложила его жена, Айола, желавшая чаще видеть мужа дома. Согласно одному из свидетельств,

она [Айола] однажды придумала совершенно новую концепцию, которая внезапно революционизировала прежние принципы тура с единичными выступлениями в каждом городе. Она проглядела весь список колледжей и университетом Западного побережья и лично написала в более чем сотню из них, ссылаясь на продажи и прессу и утверждая, что квартет Брубека будет отличным развлечением в кампусах. Подобные мероприятия оказались столь успешными, что создали совершенно новый концертный рынок, на котором можно было самовыражаться и получать за это деньги; вскоре практика сделалась национальной. До этого многие группы играли на коллежских танцевальных вечерах, но почти не давали концертов[1506].