— Что тут спрашивать, когда ты — вот она, цветешь. Вид у тебя отменный.

— Это еще ничего не значит.

— Закончила свой филологический?

— Закончила. Работаю переводчицей в одной солидной фирме, занята половину рабочего дня. Прибавка к пенсии. Материально я обеспечена... Если именно это тебя интересует.

— К чему эти подковырки?

— Это не подковырки. Но ты вечно говоришь со мной только о будничных вещах: дети, университет...

— Спрашивать про твою любовь как-то неудобно. А может, и ни к чему. После того как я увидел, какие молодые поклонники увиваются вокруг тебя...

— Не говори глупостей. Это...

Маргарита замолкает, потому что снова появился официант, доставивший в этот раз ужин на огромном подносе.

Потом она вроде бы забывает, что хотела сказать, и мы говорим о всяких пустяках. Поймав настойчивый взгляд грека, сидящего за соседним столиком, обращенный к моей даме, я счел возможным припомнить Маргарите, как меня бесило когда-то подобное проявление интереса к ней.

— А бывает, мужчинам приятно появляться на людях с соблазнительной женщиной, — усмехается Маргарита.

— Верно. Только я не люблю, когда посторонние на меня глазеют. На меня и на тех, кто со мной.

— Это связано с твоей профессией. — Моя собеседница пожимает плечами. — А может, ревность?

— Где любовь, там и ревность, — изрекаю я банальную истину.

— Любовь? Тебе все еще кажется, что ты меня любил?

— А ты как считаешь?

— Я считаю, ты меня жалел, и я тебе благодарна за это, потому что ты меня поддержал в трудный момент. Ты, конечно, испытывал влечение, но любовь?..

Она ненадолго смолкает. Затем, наклонившись над столом, тихо, но настойчиво произносит:

— А вот я тебя любила, я! Дико любила, с ума сходила по тебе!.. Что со мной творилось — страшно вспомнить! А может, еще и сейчас люблю...

Снова пауза, после которой Маргарита, выпрямившись, говорит уже бесцветным, как бы усталым голосом: