Один из оставленных при нашем Университете без стипендии К. К. Матвеев изъявил желание специализироваться по сейсмологии, и для этой цели он уже произвел под руководством выдающегося русского сейсмолога (в Юрьеве) основательное знакомство с наиболее точными сейсмическими приборами. В настоящее время, благодаря любезности г. Нобеля, начальника сейсмологической станции г. Баку, г. Матвееву открывается возможность произвести ряд наблюдений, а потому я ходатайствую перед факультетом в командировании на год с 1 февраля 1908 г. г. Матвеева на указанную станцию без денежных затрат со стороны университета.

Под этой просьбой стояла подпись заслуженного профессора А. Иноземцева. Все просьбы Ксеничкиного мужа, как и все просьбы «за него» обычно удовлетворялись без промедления. В 1910 году он получил годовую стипендию 1200 рублей. Видимо, подавал серьёзные надежды, ну а то, что позднее переметнулся от сейсмологии к минералогии, не беда, бывает.

В архиве сохранились копии отметок в паспорте Матвеева – Юрьев, Баку, Тифлис, Елизаветполь, Москва, Санкт-Петербург, где он довольно долго проживал на 12-й линии Васильевского острова, в доме № 21. Ксеничка к тому времени уже несколько лет была его женой. Ксана перелистнула страницу – и чуть ли не присвистнула, увидев очередной документ.

КАНЦЕЛЯРИЯ СОВЕТА № 1043 Его Превосходительству г. Ректору Императорского С-Петербургского Университета Оставленного по кафедре геологии Константина Константиновича Матвеева ПРОШЕНИЕ Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о выдаче мне свидетельства о звании для предъявления его в 8-ю гимназию ввиду определения туда сына моего Льва. 13 апреля 1911 года. Конст. Матвеев

КАНЦЕЛЯРИЯ СОВЕТА

№ 1043

Его Превосходительству г. Ректору Императорского

С-Петербургского Университета

Оставленного по кафедре геологии Константина

Константиновича Матвеева

ПРОШЕНИЕ

Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о выдаче мне свидетельства о звании для предъявления его в 8-ю гимназию ввиду определения туда сына моего Льва.

13 апреля 1911 года. Конст. Матвеев

Ксана раза три перечитала «Прошение», пока все даты не встали на нужные места. Видимо, у Ксенички и Матвеева уже был тогда сын Лев. Но нет, что-то не сходится… В поздних дневниках Лёвшиной, которые Ксана читала давным-давно, имя «Лёва», кажется, упоминалось по другому поводу. Может, у Матвеева была семья до Ксенички и Лев был его сыном от первого брака? Но что он делал в Петербурге?

Ксана закрыла многослойную книгу-торт и вдруг даже не вспомнила, а ясно увидела перед собой странички дневника 1930-х, исписанные лиловыми буквами. Невидимое свидетельство, записанное на плёнках памяти и гремящее там не хуже приснопамятных баночек…