Димка сказал, что они назовут его Андреем. Мне это имя никогда не нравилось, но меня никто и не спрашивает. Папа, когда услышал про маленького Андрюшу, хмыкнул:

– Андрей Дмитриевич – как Сахаров!

Папа ушёл к Александре Петровне и Танечке 1 января.

Новый год мы отметили дома, как обычно, – с салатами и запечённой курицей. Димка с Ирой все последние дни готовились к свадьбе, точнее, готовился Димка – заказывал ужин в ресторане, возил нас с Княжной в салон для новобрачных за туфлями, покупал кольца и всё такое. А Княжна только ела и спала, впрочем, такое поведение типично для беременных, насколько я знаю. Димка устроился на работу – проходчиком в метро, про высшее образование теперь и речи нет: жена, ребёнок, всех надо кормить.

За столом было невесело, папа молчал и косился на Ирин живот – очень невежливо. Мама, напротив, была чересчур обходительна с Княжной и подарила ей шкатулку, которую, как я всегда считала, она когда-нибудь подарит мне. На крышке шкатулки изображена девочка с грустными глазами, и я ещё в детстве решила, что эту девочку зовут Верочкой. А Княжне совершенно без разницы, Верочка она или нет. Ира так равнодушно скользнула взглядом по девочке, что та будто даже съёжилась от обиды. Потом Княжна открыла шкатулку и удивилась, что внутри пусто.

– Ой, это моя ошибка! – расстроилась мама. – Пустое ведь не дарят.

Сбегала к себе в комнату, принесла деньги, положила их в шкатулку и снова подала Ире. Детский сад какой-то!

– Теперь ты член нашей семьи, – торжественно сказала мама, и Княжна кивнула, не переставая жевать. Шкатулку она тут же передала Димке, но деньги, я заметила, вынула.

Папа молчал и мрачнел с каждой новой минутой, а этот проклятый Новый год всё никак не приходил. Все молчали, только мама говорила и говорила, и это было просто невыносимо – слушать, как она рассуждает, какой прекрасный всех нас ждёт год.

– Главное, чтобы стал лучше этого, – заметил папа.

Ира и Димка ушли домой сразу после того, как пробили московские куранты. Папа в это время говорил по телефону «с друзьями», а я помогала маме убирать со стола и думала, что когда-нибудь она обязательно узнает, какие это «друзья». Но я не догадывалась, что это «когда-нибудь» наступит так скоро! Прямо на следующий день.

Мама и папа разругались с утра пораньше, когда весь город ещё спал. Я проснулась оттого, что мои интеллигентные родители кричали друг на друга, а потом мама начала плакать. Повторяла:

– Ну как ты не понимаешь, нам надо смириться и полюбить эту девочку, потому что её любит наш сын!

Отец отвечал каким-то чужим, звенящим голосом: