24 сентября 2003

Любимый художник ИТР всего мира

Выставка Маурица Эшера, Государственный Эрмитаж

Если вы не знаете, кто такой голландский график Мауриц Эшер (1889–1972), это вам только кажется. Одни помнят его бегущие вверх водопады, поднимающиеся вниз лестницы и превращающихся в рыб птиц, по иллюстрациям в советских научно-популярных журналах «Наука и жизнь» или «Знание – сила». Другие имеют в своем гардеробе галстуки, шарфы или носки, привезенные или самолично купленные в музейном магазине практически любого большого музея мира. И даже тех, кто по молодости журналов таких не читал, а по нелюбознательности по музеям не ходит, Эшер наверняка настиг на листках дорогих и не очень календарей и органайзеров. Тиражируемость его произведений можно сравнить разве что с шедеврами Леонардо и Энди Уорхола, которые также не сходят с пластиковых пакетов, футболок и кружек, но лишь Эшер сумел остаться при этакой-то популярности практически анонимным.

Вообще-то сам художник ко всему этому не имеет никакого отношения. Голландец Мауриц Эшер (а правильнее все-таки говорить по-голландски Эсхер) хоть и умер тридцать лет назад, но с массовой культурой не играл, про советскую «Науку и жизнь» ничего не знал, с производителями галстуков переговоры не вел. Все это за него придумали другие, увидев в его графике нечто уникально репродуцируемое.

Главная загадка Маурица Эшера в том, что он как бы вне времени и вне географии. На первый взгляд он мог бы родиться и пораньше (XIX век вполне способен был породить подобные сны разума), и попозже (столь технократичная графика навевает мысли о компьютерной эре), и в любой другой стране Европы (чем он не родственник, например, Льюису Кэрроллу?). Также он не очень-то укладывается в стилевую эволюцию: он мог бы быть сюрреалистом (классики сюрреализма были ему почти ровесниками), если бы в его геометрических снах было чуть больше страстей и действующих лиц. Он мог бы быть гиперреалистом, если бы его интересовала реальность. Он мог бы быть поп-артистом, если бы в нем была хоть доля иронии или если бы его занимала массовая культура. Он мог бы числиться среди оп-артистов, если бы его задачей были только оптические фокусы. Но ничего этого в нем нет. А есть завораживающее зрителя искусство из собственных снов делать зрелище, интересное другим.

Мауриц Эшер родился в Голландии, долго жил в Италии, много путешествовал по Франции и Испании, остаток жизни провел на родине. Из всей Европы главные для него – Голландия и Испания. Голландия – шахматные полы, геометрия стиснутого каналами и узкими домами сознания, чуть ли не декартовский рационализм. Испания – все остальное. Галереи Альгамбры, подарившие Европе мавританский орнаментальный тоталитаризм, увиденные Эшером однажды, будут преследовать его всю жизнь. В тот момент, когда все великие испанцы ХX века уезжали во Францию и убивали в себе парижским модернизмом все сумрачно-испанское, голландец Эшер стал самым испанским художником Европы.